Романтика, переплетающаяся с реальностью

Подробности

Категория: Культура

Опубликовано 23.09.2020 02:46

Просмотров: 510

И. Котюк рассказывает о музейных новинкахСреди множества крымских музеев — великолепных и просто хороших — есть один, к которому у меня особое отношение. И не просто потому, что творчество Константина Паустовского близко и понятно, его рассказы и повести перечитываю едва ли не каждый год, а ещё и по причине удивительной бережности к его наследию, которое смогли сохранить и приумножить в Старом Крыму, где и расположен этот камерный на первый взгляд музей.

Да и с заведующей — Ириной Котюк — знакома давно, что позволило разглядеть её подвижническую деятельность во всех аспектах: здесь постоянно происходит что-то новое, рождаются и реализуются планы, проводятся резонансные выставки и фестивали.

Очередная наша встреча случилась в начале сентября, и, как всегда, оказалась насыщенной: Ирина рассказала много интересного о переменах в Доме-музее классика, произошедших за небольшой период времени, несмотря на ограничения, связанные с коронавирусом.

преобразования прежде всего коснулись «зелёной зоны» у входа: углублён пруд, где цвели настоящие кувшинки, установлены два новых баннера, тематически и стилистически хорошо вписавшиеся в окружающую среду, в сад добавлены информационные таблички.

Фрагмент экспозицииНа одном из баннеров — портрет с изображением классика-романтика и его знаменитая цитата про Крым, который стал источником вдохновения для многих творческих людей — писателей, художников и музыкантов. На втором видна центральная улица (ныне Ленина, а тогда — Екатерининская) Старого Крыма, как она выглядела до революции 1917 года.

Несомненно, привлекут посетителей и планшеты «Времена года по Паустовскому», где в поэтической форме отображены природа и Дом-музей зимой, весной, летом и осенью.

А впереди ещё много планов и свершений, о которых мы непременно расскажем в следующее посещение этого своеобразного «места силы», над которым витает непередаваемый дух романтики.

Светлана КИРЬЯНОВА

Фото Валентина ГУСЕВА.

Константин ПАУСТОВСКИЙ

Память о проблеске счастья

...Иногда садовник срезал мне несколько левкоев или махровых гвоздик. Я стеснялся везти их через голодную и озабоченную Москву и потому всегда заворачивал в бумагу очень тщательно и так хитро, чтобы нельзя было догадаться, что в пакете у меня цветы.

Однажды в трамвае пакет надорвался. Я не заметил этого, пока пожилая женщина в белой косынке не спросила меня:

— И где это вы сейчас достали такую прелесть?

— Осторожнее их держите, — предупредила кондукторша, — а то затолкают вас и все цветы помнут. Знаете, какой у нас народ…

— Кто это затолкает? — вызывающе спросил матрос с патронташем на поясе и тотчас же ощетинился на точильщика, пробиравшегося сквозь толпу пассажиров со своим точильным станком. — Куда лезешь! Видишь — цветы. Растяпа!

— Гляди, какой чувствительный! — огрызнулся точильщик, но, видимо, только для того, чтобы соблюсти достоинство. — А ещё флотский!

— Ты на флотских не бросайся! А то недолго и глаза тебе протереть!

— Господи, из-за цветов и то лаются! — вздохнула молодая женщина с грудным ребёнком. — Мой муж, уж на что — серьёзный, солидный, а принёс мне в родильный дом черёмуху, когда я родила вот этого, первенького.

Кто-то судорожно дышал у меня за спиной, и я услышал шёпот, такой тихий, что не сразу сообразил, откуда он идёт. Я оглянулся. позади меня стояла бледная девочка лет десяти в выцветшем розовом платье и умоляюще смотрела на меня круглыми серыми, как оловянные плошки, глазами.

— Дяденька, — сказала она сипло и таинственно, — дайте цветочек! Ну, пожалуйста, дайте.

Я дал ей махровую гвоздику. под завистливый и возмущённый говор пассажиров девочка начала отчаянно продираться к задней площадке, выскочила на ходу из вагона и исчезла.

— Совсем ошалела! — сказала кондукторша. — Дура ненормальная! Так каждый бы попросил цветок, если бы совесть ему позволяла.

Я вынул из букета и подал кондукторше вторую гвоздику. пожилая кондукторша покраснела до слёз и опустила на цветок сияющие глаза.

Тотчас несколько рук молча потянулись ко мне. Я роздал весь букет и вдруг увидел в обшарпанном вагоне трамвая столько блеска в глазах, приветливых улыбок, столько восхищения, сколько не встречал, кажется, никогда ни до этого случая, ни после. Как будто в грязный этот вагон ворвалось ослепительное солнце и принесло молодость всем этим утомлённым и озабоченным людям. Мне желали счастья, здоровья, самой красивой невесты и ещё невесть чего.

Пожилой костлявый человек в поношенной чёрной куртке низко наклонил стриженую голову, открыл парусиновый портфель, бережно спрятал в него цветок, и мне показалось, что на засаленный портфель упала слеза.

Я не мог этого выдержать и выскочил на ходу из трамвая. Я шёл и всё думал — какие, должно быть, горькие или счастливые воспоминания вызвал этот цветок у костлявого человека и как долго он скрывал в душе боль своей старости и своего молодого сердца, если не мог сдержаться и заплакал при всех.

У каждого хранится на душе, как тонкий запах лип из Ноевского сада, память о проблеске счастья, заваленном потом житейским мусором…

(Отрывок из книги «Повесть о жизни»).

На фото: картина Рафала Рудко «Красный трамвай» (из открытых источников).

• < Назад
• Вперёд >