Не так страшен страх, каким его малюют

Подробности

Категория: Культура

Опубликовано 08.02.2017 12:08

Просмотров: 745

Перед Второй мировой войной Бертольд Брехт обнародовал пьесу «Страх и отчаяние в Третьей империи» — более двух десятков сцен, написанных на основе рассказанного людьми, сумевшими вырваться из фашистской Германии. Страх перед безжалостной машиной подавления любого инакомыслия, сродни описанной Кафкой, охватил практически всех, побудив не только следить за каждым, но и за самим собой.

Нечто подобное происходит в пьесе «турецкого Чехова» — драматурга Тунджера Джюдженоглу «Лавина». От кинорежиссера Юсуфа Курченли он услышал о селении в Восточной Анатолии, окруженном горами, жители которого разговаривают друг с другом шепотом, сдерживаются во всем: любой шум, как они считают, может вызвать сход снежных лавин. В страхе перед этим они пребывают девять месяцев, по истечении которых оставшиеся три месяца в году расслабляются — кричат, палят из ружей, играют свадьбы. 

История взволновала драматурга. Раздумывая и представляя, как эти люди живут, что чувствуют, он пришел к выводу: «Лавина — не только природное явление. Это еще и символ того, что порождает страх в сознании людей». И в пьесе снег в горах — лишь декоративное выражение того, что держит их в постоянной узде. Сам же страх возник много поколений назад, на протяжении которых ширился и рос. Одновременно формировалась система удержания людей в страхе, и ко времени, когда происходит действие пьесы, жителей селения сковывает иной страх — им жутко переступить утвержденный порядок: не кашлять, не чихать, не, тем более, любить друг друга, вступать в брак, рожать детей за пределами отведенного для этого времени.

«Лавина» уже поставлена на сценах более 40 стран. Осенью прошлого года спектакль по этой пьесе повторно поставлен в Алматы. Режиссер из Таджикистана Барзу Абдураззаков взялся за сценическое воплощение пьесы потому, что ему «хотелось кричать». Он сказал: «Я и многие мои друзья были заключены в тюрьмы, некоторые были вынуждены уехать за границу. Многие деятели культуры в Таджикистане приговорены к пожизненному лишению свободы. Поэтому считайте это криком моей души».

На премьере в Алматы присутствовал автор «Лавины» Тунджер Джюдженоглу. «У каждого народа, — отметил он, — есть своя «лавина». К примеру, сегодня турецкое общество обуял страх перед терроризмом».

Главное, несмотря ни на что, преодолеть страх. И порой достаточно, чтобы это сделал кто-то один. Именно этот сложный процесс раскрыт в спектакле «Жизнь» («Хаят»), поставленном по «Лавине» режиссером, заслуженным артистом Узбекистана Валижоном Умаровым на сцене Крымско-татарского государственного академического му-зыкально-драматиче-ского театра.

В. Умаров.

Представляется весьма важным, что постановка, философия и настроение которой непосредственно соотносятся с современной историей крымско-татарского народа, его пребыванием в изгнании в условиях тоталитарного режима, осуществлена режиссером «со стороны», все знающим и понимающим, но выражающим свое сочувствие сдержанно и лаконично. Яркий свет, периодически безжалостно высвечивающий происходящее, вызывает ассоциации с прожекторами, обшаривающими своими лучами лагерные площадки и бараки.

На фоне звездного неба и снежной короны гор, под время от времени вспыхивающими прожекторами на сцене перед нами обнажается жизнь трех поколений одной семьи, скованной прочной и тяжелой цепью страха. Старшие — пожилые жена и муж, в молодые годы сбежавшие из селения, но не утратившие генетической привычки бояться и подчиняться, вернулись, чтобы дожить оставшееся и умереть на земле предков, призвав сына с невесткой и внука присматривать за ними. Но внук женился и привел в дом молодую жену.

Старшая невестка ненавидит свекровь, которая и прежде ею помыкала. Хитрая старуха притворяется, что у нее отнялись ноги. Этому она научилась давно, когда спустилась с гор и муж ударился в загул. Гульнаре Сефединой приходится одновременно выступать в двух ролях — героини и той, образ которой она создает. Эта маленькая женщина, измученная страхом, режимом и мужем, как и многие героини пьес Тунджера Джюдженоглу, — одновременно и ревностный блюститель законов, традиций общины, и тайный непримиримый их противник, но внутри себя, потому как ради благополучия семьи эти проявления тщательно скрывает. 

Ее муж в молодые годы сдерживал порывы старшего брата, все норовившего выбежать на улицу и вдоволь накричаться. Но когда тот заявил, что готов взять ружье, чтобы палить из него, — младший брат испугался и уведомил об этом отца, донесшего о настроениях сына руководству общины. Брата посадили под замок и задушили в камере. Вина за его смерть всю жизнь мучила невольного доносчика. Устав от нее к концу жизни, он все время спит и, просыпаясь ненадолго, продолжает на протяжении всего спектакля рассказывать о своем предательстве и клеймить убийц брата. Каждый его монолог, произнесенный заслуженным артистом Крыма и Украины Дилявером Сеттаровым, усиливает драматизм происходящего, от которого прямой путь к трагедии…

Лавина — не только природное явление, но и символ страха в сознании людей.

От сильной боли просыпается беременная невестка. Молодой женщине (артистка Эльвира Аметова) тревожно: вспоминается давняя история с роженицей, у которой роды начались в «недозволенную пору». Опасаясь, что крик новорожденного вызовет сход лавины, ту женщину уложили в гроб и похоронили живой.

Встревожен и молодой супруг (артист Ильяс Абдукадыров). Они пытаются скрыть то, что происходит. Но все проясняется. Отец молодого человека (заслуженный артист Крыма и Украины Сейтабла Меметов) учиняет допрос сыну и, удостоверившись, что молодожены впервые обняли друг друга в строго определенное время, посылает жену за повитухой. А супруга (заслуженная артистка Крыма Фатма Асанова), судя по всему, уговорила повитуху с пониманием отнестись к невестке, у которой, возможно, начались преждевременные роды.

И женщина в черном (артистка Диляра Аджимамбетова) хоть и пришла с охранником, действительно пытается разобраться в происходящем, чтобы в качестве хоть какого-то аргумента в защиту невестки использовать «прежде-временные роды». Однако вскоре является глава селения и без промедления выносит приговор. Напрасно муж, встав на колени, просит смягчить его. Охранники начинают готовить молодую женщину к погребению. И тут молодой супруг срывает со стены ружье и направляет в сторону гор. Стража отступает.

Родившийся малыш кричит и… ничего не происходит. Снежная корона неподвижна на вершинах гор. Страх людей был ложным и напрасным.

Безусловно, спектакль многозначен. Он разоблачает тоталитарные режимы, развенчивает и тех, кто их формирует, и тех, кто смиренно покорствует им. Но автор — «турецкий Чехов» — трактует свою «Лавину» более широко. Он, как и мы, убежден, что ныне страх во всей вариативности нависает над человечеством и практически над каждым из нас. Прислушайтесь к себе, и вы его ощутите. Он может быть большим, как нависшие глыбы снега, и крошечным. Но независимо от размера он угнетает нас. И спектакль, автор пьесы, режиссер-постановщик, актеры настойчиво и искренне призывают: «Подавите страх в себе, переступите через него и увидите, что он не так страшен, каким его малюют».

Венера РЯБЧИКОВА.

• < Назад
• Вперёд >