«Нужен ли современным СМИ «чистый» русский язык, если многие придумывают свой собственный?»

Подробности

Категория: Культура

Опубликовано 09.06.2017 11:43

Просмотров: 1012

Не буду тратить время на примеры,  подтверждающие, как опустилась языковая планка в современных СМИ. Даже на федеральных телеканалах часто и густо говорят «усилить ситуацию», «сложилась проблема», «а вопрос не падает — стоит и стоит». Недавно на Первом канале (!) показывали передачу, посвященную юбилею Александра Калягина — председателя Союза театральных деятелей России, талантливого актера, сыгравшего, на минуточку, Михаила Платонова в «Неоконченной пьесе» Никиты Михалкова. Так вот, вспоминая о съемках фильма «Здравствуйте, я ваша тетя!», он сказал: «Мы кидались ТОРТАМИ (с ударением на втором слоге)». Что говорить о региональных СМИ, особенно о районных газетах? Если бы вы их взяли в руки, упали бы в обморок — суконный, скудный язык, тексты, больше напоминающие канцелярские документы, чем журналистскую работу, грамматические ошибки… Как сказал поэт, «все промелькнули перед нами, все побывали тут».

В чем корень зла? С одной стороны, низкая зарплата «вымыла» из журналистики профессионалов высокого уровня. Они предпочли работать в пресс-службах банков, производственных комплексов, министерств и ведомств, где кормят все-таки сытнее. С другой стороны, в профессию пришли выпускники, которые живому общению предпочитали виртуальное и в переписке чудовищно коверкали слова. «Првт жд 17 стрлк», «Спсб, с млв ОК». Я бы в жизни не догадалась, что в первом случае назначается свидание, а во втором выражается благодарность за полученную записку. А современное поколение «пожирателей гласных» ориентируется в этой абракадабре куда лучше, чем в текстах Пушкина. Эту моду оно приносит с собой в редакцию. И на стол мне кладутся тексты, в которых нет не то что своего взгляда на проблему, журналистской позиции, там нет элементарных подлежащего и сказуемого!

И. Иванченко выступила на секции «Русский язык: образовательные и правовые аспекты»Как вы понимаете, парламентскую газету курируют учредители. Среди них есть опытные мэтры с еще советской медийной школой. Мэтры кричат: «Не принимать от бездельников халтуру! Отдавать на переработку! Пусть сто раз переписывают!». Я пыталась это делать. Мартышкин труд. Вы не превратите мышь в Геркулеса и не выжмете из «Запорожца» мощь «КамАЗа». К тому же ежедневная газета — это конвейер, и ни у одной редакции, работающей в таком режиме, нет возможности по три дня ждать сдачи в секретариат заметки в сто строк. Учредитель предлагает более радикальный метод — «Увольнять всех к чертовой матери! Отсекать! Набирать квалифицированных специалистов!». Предпринимали мы и такие шаги. Поверьте, приходят еще более слабые ребята. В минувшем году произошел вопиющий случай. Открывалась мемориальная доска в честь Адольфа Абрамовича Иоффе. Это очень уважаемый в Симферополе человек, который известен, по-моему, даже воспитанникам детсада. Рядом со мной стояло дитя со свежим дипломом. Было полтора десятка выступающих. Все славили уважаемого энергетика, Почетного гражданина Симферополя, говорили теплые слова. На следующий день дитя в старейшей и авторитетнейшей газете полуострова опубликовало заметочку, героем которой стал… академик, автор учебников физики Абрам Федорович Иоффе, нога которого не ступала на крымскую землю. О чем это говорит? Уже не о подлежащих и сказуемых идет речь, а о том, что сегодняшние выпускники не способны понять, что происходит, где они находятся, переработать информацию и грамотно подать ее читателю.

Как мы выходим из положения? Пошли на «должностное преступление». Уже лет десять я и мой заместитель, принимая из рук «юных гениев» (а порой и не юных) их «шедевры», вчитываемся в корявый текст, вникаем во все нюансы, что-то уточняем и… полностью переписываем материал. И мы, поверьте, не оригинальны. Большинство редакций действует так же. В них тоже сидят две бабульки, помнящие классический русский язык, и старательно вычищают «авгиевы конюшни». Возможно, я скоропалительно назвала такую тактику «должностным преступлением», но то, что с управленческой точки зрения это неверно, доказывать не нужно. Редакции стали уязвимыми. Завтра с упомянутыми бабульками  что-то случится, и все развалится. Некому будет «держать небо». 

Как-то на одной из встреч с читателями я затронула эту тему. Поднял руку 25-летний молодой человек. «Иринванн, а что вас, собственно, не устраивает в «спсб» и «првт»? По-вашему, что такое язык для человека?». Я в ответ рву сердце, говорю о корнях, колдовстве крови, восхитительном чувстве свободы, которое дает владение грамотой. Говорю и о преимуществах на рынке труда, в деловых кругах. Вижу кислое личико и слышу такой комментарий: «Все это — лирическая замшелая че-пу-ха. Язык дан человеку, чтобы его понял другой человек. Мои сверстники прекрасно понимают меня без подлежащего и сказуемого. На стройке мужики вообще только на жаргоне изъясняются. Поэтому не морочьте людям голову. В вашей газете слишком много красивостей. Вот собирают с россиян деньги на капитальный ремонт, который обещают через 30 лет. И вы рассказываете, кто родил этот проект, какими намерениями руководствовался. Зачем мне все это знать? Напишите просто — чиновники придумали красивую «обертку» для грабительского отъема денег у сограждан. До капитального ремонта никто не доживет». Я ахнула! Выросли поколения БЕЗ ЗАПРОСА НА ГРАМОТНУЮ РЕЧЬ. И это уже проблема не только журналистов, но и серьезных экспертов, образовательных структур, общественников, работающих в гуманитарной сфере.

О чем еще не могу не упомянуть? Доктора славистики нередко пишут о языке как живом организме, претерпевающем естественные изменения. С этим нельзя не согласиться. Но. Читаю в одном из журналов, адресованных молодежной  аудитории, интервью своего сына. Вот что он отвечает на вопрос корреспондента: «Летом мы будем начинать следующий проект — классический рогалик в био-постапокалипсис-сеттинге. Игроку придется выбираться из мутирующего псевдогорода (т. е. гигантского организма, мимикрирующего под него), ну и сам игрок является чем-то вроде тиранида, адаптирующегося под текущую ситуацию. Ищем сейчас хорошего художника, способного это реализовать в минималистичном стиле. И, наконец, я фрилансово работаю над проектом, о котором пока рассказать подробно не могу, но вкратце — гибрид Darkest Dungeon и Dungeon Keeper. Здесь у меня полного креативного контента не будет, но отменный геймплей я гарантирую. Жизнь кипит. Совмещать это с каналом непросто, но как-то получается (потому что нет IRL, конечно же)». Где, когда мой ясный и светлый ребенок освоил этот «птичий язык»? Что хочет сказать на нем миру? И как реагировать нам, журналистам, на запрос основательной части поколения общаться с ней, употребляя такую лексику? Возможно, я утрирую и излишне эмоционально реагирую на «новые ветры», тем не менее явление есть, и с ним надо считаться.

В книге «Публичное одиночество» известный российский кинорежиссер Никита Михалков тоже воспроизводит манеру изложения мыслей, которая некогда вызвала у него реакцию отторжения. Вот этот фрагмент. «Важные проблемы, встающие в ходе уяснения места и роли сознания в коммунистическом воспитании человека, могут быть осознаны только с позиций марксистско-ленинского обществоведения. В частности, задача формирования научного материалистического мировоззрения в условиях современной идеологической борьбы, обеспечивая единство знаний и убеждений в словах и делах, о которых говорилось на XXV и XXVI съездах КПСС, не может быть рационально и конструктивно осмыслена без обращения к методологическому арсеналу материалистической философии…».

Я ничего не понимаю, что здесь написано…». Речь идет о статье сошедшего со сцены политического деятеля Геннадия Бурбулиса, и лет этому «труду» почти 40. Интересно, интервью моего сына и опус Бурбулиса — вещи одного ряда? Язык обречен на то, чтобы над ним издевались? Вопрос, над которым я думаю в эту минуту. Присоединяйтесь!

Ирина  ИВАНЧЕНКО,
главный редактор

• < Назад
• Вперёд >