Интерпретации Вселенной

Подробности

Категория: Культура

Опубликовано 21.06.2017 12:55

Просмотров: 577

К. ЕфетовРазмышления о книге Константина Ефетова «Париж как Париж»

Когда читаешь афористишия Константина Ефетова, невольно возникает желание дать им некое определение — и приходит на ум словосочетание «иронический концептуализм».

С латинского conсерtus переводится как «мысль». И действительно, за всем концептуальным искусством стоит в определенной форме та или иная мысль. Художниками и последовавшими за ними поэтами впервые в полной мере была предпринята попытка поставить смысл и идею произведения на первое место относительно формы и даже больше — абсолютно отказаться от ее значимости.

Вот как определяет значение термина один из основателей этого движения Джозеф Кошут: «Основное значение концептуализма, как мне представляется, состоит в коренном переосмыслении того, каким образом функционирует произведение искусства — или как функционирует сама культура: как может меняться смысл, даже если материал не меняется». То есть концептуальное искусство в первую очередь оперирует идеями и смыслами, а не формой. Более того, концептуализм может опираться не только на переосмысление данных предметов и материалов, но и анализировать этот язык и внутри себя, наслаивая бесконечное количество интерпретаций на готовую форму. Причем иногда абсолютно неважно, была ли донесена до воспринимающего (читателя, зрителя) именно та мысль, которая задумывалась автором. Концептуализм обращается не к чувственному восприятию, а к интеллектуальному, заставляя зрителя думать и мыслить.

Итак, мысль. Однозначно — и ни один читатель не будет против — в творчестве Константина Ефетова именно интеллектуальная составляющая (а не чувственное восприятие) стоит на первом месте. Более того, не просто на первом — ради нее все и делается. Причем ради мысли нелинейной, парадоксальной, оксюморонной и просто… неожиданной. Как бы сейчас сказали, «хитровыкрученной». И тем не менее способность автора придавать каждому своему даже самому парадоксальному логическому построению «понятность» — абсолютно зрима. В этих стихах все предельно ясно — как, скажем, то, что если вы пьете чай, то в руках у вас чашка, и это не цветок лотоса, а в чашке — чай, а не горсть наконечников от скифских стрел.

Можно сказать, в этих четверостишиях все практично, как в притче, афоризме, хорошем анекдоте — они «полезны», всегда подскажут, дадут совет, помогут найти выход в трудной ситуации, подбодрят, юмором своим дадут понять, что мир не так уж плох, если с ним вместе можно посмеяться. Но ясность и практичность — первый план, верхний слой, земная кора этой необычной поэзии. А ядро ее — чашки, расцветающие на стеблях лотосов. Попробуете выпить из них вместо чая наконечники стрел?

Глубинная теория способна породить только такую — нестандартную — практику. Когда в одном стихотворении может уместиться до бесконечного количества «мне понятно» и «мне полезно» — понятно и полезно будет всем, но каждому — по-своему. Каждый по-своему будет интерпретировать общую нашу Вселенную, мир человеческий и мир идей. Имеет ли значение для автора всенепременное донесение до читателя какой-то конкретной мысли? Конечно же, имеет. Но недаром он так любит говорить загадками, задачами и теоремами — как в названиях своих книг, так и в необычных картинах, схемах и формулах, их иллюстрирующих, и, конечно же, в самих стихах или рассказах, описывающих курьезные случаи из реальной жизни, ее «странную логику», — значит ему интереснее, чтобы читатель думал сам, а не «жевал» «готовенькие» аксиомы.

Пробуйте не поддаваться,

Чтоб не свихнуться совсем:

Лучше ничем заниматься,

Чем заниматься ничем.

Сотворчество с читателем, стимуляция его мышления, нелинейного взгляда на мир — характерные черты авангардных литературных направлений, в том числе и концептуализма. А определение «иронический», думаю, объяснений не требует. У концептуалистов всегда было, есть и будет море иронии в отношениях с нашим замечательным миром, который можно разъять до кварков, вычислить и измерить до наноединиц, а он все равно останется непонятным. Все равно раз за разом будет как изумлять тебя, так и ставить в тупик. А потому можно только смеяться… нет, не над ним. Вместе с ним. И даже не над собой — а над собою в нем.

Если кто читал иронические поэмы Тимура Кибирова о системе мироздания и духовных поисках человека, написанные в форме «переделок» сказок «Мойдодыр» и «Незнайка», тот имеет представление о сущности иронического концептуализма. Тот непременно увидит блеск этого стиля в творчестве Константина Ефетова.

Улыбка — визитная карточка

только людей,

И ею они в эволюции

к цели ведомы,

А юмор — внезапная свадьба

двух разных идей,

Которые ранее не были

даже знакомы.

Хотя сам автор едва ли причисляет свое творчество к каким-то стилям и направлениям. Индивидуальность подхода как к интеллектуальности, так и к иронии говорит об очень самобытном, широкоформатном мышлении. Но и способность к вхождению творчества в мировые литературные и культурологические парадигмы дорогого стоит. А выход за их пределы становится еще интереснее.

Отдельного разговора в этом ключе заслуживают «Жэзээлики» — авторское изобретение Константина Ефетова, новое и одновременно старое, как мир. Я бы сказала, что это форма ораторского искусства (отсылает нас к Цицерону). Такими яркими, емкими фразами нужно разговаривать с теми, кого хочешь обличить, но при этом не обидеть. Ими — тонкими, острыми, даже немного едкими, но не язвительными, не злыми — можно донести многое… нет, не до исторической личности, которой они посвящены — до нас, имеющих эту личность в числе своих архетипов. Ну, если имеем, конечно — у каждого свой «размер» эрудиции, свои личные «метки» в истории, мифологии, культуре, науке, социуме и природе. Вот и расширим, если что, тем более автор не жалеет пояснений для читателей.

Думаю, не скажу ничего нового, чего не писали о поэте Константине Ефетове другие критики, если в качестве резюме замечу: видеть мир так ясно и просто и одновременно так архетипично и символично может только ученый. Здесь имеется в виду не профессия и даже не призвание — а сам тип мышления (который, видимо, и заставляет выбрать именно такое призвание).

Лишь срубишь голову у гидры — их две.

Геракл удивлен:

«А как же сохраненья массы закон?».

Как-то доводилось слышать такой афоризм о научном мышлении: «Это когда многолетние старания доказать «ничто» — вдруг приводят к вспышке «Нечто». В этом высказывании речь идет о Боге и обосновании его несуществовования. И о том, как такой самоотверженный труд доказывает как раз обратное. Говоря же о творчестве Константина Ефетова, можно отметить, что его научное мышление доказывает самое что ни на есть антинаучное, самое мифологичное и мистическое явление мироздания — Поэзию. 

Нуждается ли она в доказательствах — вопрос отдельный. Однако, прочитав эту книгу, как и другие книги Константина Ефетова, читатель обязательно поймет: это — для себя.

Марина МАТВЕЕВА

• < Назад
• Вперёд >