«Время шло сквозь людей и сквозь дым»

Подробности

Категория: История

Опубликовано 22.05.2020 10:27

Просмотров: 641

Сериалы собирали у экранов всю семьюЭти частные письма расскажут о времени не меньше, чем учебники истории. Они — живые свидетели жизни и быта людей, их радостей и огорчений. Как писал поэт В. Левенко: «Это видели вечные звёзды. Время шло сквозь людей и сквозь дым. Из одних оно сделало гвозди и вогнало в ладони другим».

У меня в руках письма, датированные 1987—1997 годами. Все ещё помнят это суровое десятилетие, слом эпох: перестройку, развал Союза, бандитский беспредел, рыночную экономику, купоны, «кравчучки»… Одно государство рухнуло, другое нарождалось. А люди, как водится, барахтались в водовороте событий. Выживали, как могли…

Автор посланий — женщина, преподаватель института. Умная, добрая, домовитая, трудолюбивая, посвятившая жизнь семье. Писала она родному брату в Керчь. В письмах — любовь, боль, сострадание, тревога, желание помочь и защитить…

Уже нет на свете многих людей, упомянутых в этой переписке, но по-прежнему говорят их души. И читая эти письма, мы слышим их.

Светлана Ивановна пишет из Волгограда брату Михаилу и его супруге Вере (все имена изменены. — Прим. автора) в Керчь. Их связывали добрые родственные отношения. Когда были молоды, приезжали семьями друг к другу в гости, летом россияне с удовольствием проводили отпуск в Керчи, на море, подолгу жили в пансионате. Зимой керчане наносили ответный визит, ходили в театры, на выставки, в филармонию. Когда времена изменились, это не могло не коснуться всех сторон жизни, в том числе и родственных связей. Конечно, людям трудно было с этим смириться. Душа болела за родных.

Письма тогда писали от руки18 марта 1987 г.

«Если у женщины только недовольство всем, злость и нет добра, с такой женщиной (и вообще с таким человеком) очень тяжело и, наверное, невозможно. Всё благополучие и неблагополучие в семье зависит только от женщины. Вот как моя невестка мёртвой хваткой держится за сына. Вот так должна всякая мать держаться и дорожить отцом своих детей.

…Моя самая-самая радость — сын Максим и внук Антон. Максим — хороший, добрый и внимательный, очень помогает нам. На днях привёз два мешка сахара, я очень обрадовалась и поцеловала его. Антон стал взрослеть, и его отношение ко мне меняется в лучшую сторону. Раньше капризничал, шалил, а сейчас стал уважительнее, и я уже забыла, когда он обижал меня и не слушался. Очень увлёкся плаванием в бассейне, зимой был в спортивном лагере за городом».

20 февраля 1992 г.

«Дорогие наши родные! Здравствуйте, Миша и Вера! Меня постоянно не оставляет мысль-желание: хорошо бы сейчас жить рядышком, нам бы держаться друг дружки. Ведь у меня никого нет, и рядом с вами я была бы необыкновенно счастлива. Закройте квартиру, будем жить вместе у нас, одну комнату вам, другую нам. Думайте, решайтесь, не пожалеете. Вера, я не спросила по телефону, вы 500 рублей от меня в конверте с чаем получили?..».

Конечно, никто никуда не переехал. Пожилые люди трудны на подъём, да и как бросишь детей и внуков?

16 декабря 1993 г.

«Здравствуйте, Миша и Вера! Вроде бы недавно и по телефону разговаривали дважды, а вот всё равно пишу вам. Уж очень я расстроилась, да и не только я, все мы, какая у вас жуткая жизнь. Господи! За что?! А с другой стороны, так жить, как мы жили 3—5 лет ранее, тоже больше нельзя. Хорошо было только «блатникам», а для всех остальных — вечные дефицит и очереди. С чего-то надо было начинать. Мы в России сделали более удачно, но тоже допущена масса ошибок — молодёжь реформу делала. У вас ещё хуже получилось. <…> Только сейчас стало доходить до людей, что надо самим зарабатывать на житьё-бытьё, а то ведь все требовали, чтобы правительство выдавало дотации. У нас только один завод-банкрот продали с молотка, а сколько таких в нашей области и по стране? Сколько лишних людей появится, переучиваться — не до каждого доходит. Кто постарше, стал уезжать в село, но и там ох сколько ещё разгребать! Сознание людей переделывается с большим трудом, только все злятся».

Светлана Ивановна на пенсии. Жизнь устоялась, быт налажен. Дмитрий, муж, на пенсии, но продолжает работать. Сын Максим — взрослый, и у него уже своя семья и свой дом. Казалось бы, живи и радуйся, пожинай плоды состоявшейся, удачно сложившейся судьбы. Но ощущение тревоги и незащищённости нарастает. Не покидает чувство, что почва уходит из-под ног. Нет государства, в котором родился и сформировался как личность. Нет ясности, как быть дальше. Нет уверенности в завтрашнем дне. Выход один — жить семейными заботами, ничего не планировать и не загадывать. День прошёл — и слава Богу. И ещё. В каждом письме — о хлебе насущном, о том, как финансово защитить себя и детей. Привычка иметь запас на «чёрный день» побуждала людей искать дополнительные заработки, порой рискованные.

4 февраля 1994 г.

«Дорогие наши! Самые любимые и самые нужные родные наши! Здравствуйте, Миша и Верочка! Даже не можете себе представить, какое необыкновенное чувство у меня всегда возникает, когда я вам пишу, а когда звоню — волнуюсь, это оттого, что очень люблю вас и скучаю. Кому-то надо, что мы теперь не можем хоть раз в год встретиться и побыть вместе? Ведь близких у меня Таня, Нина, а теперь вот Коля с Алей, Н.Б. и, конечно, вы. Мне от этого хорошо, и я всегда воспринимаю наше общение как Божий дар, так как чувствую, что и люди относятся ко мне так же преданно и надёжно. Это мои консультанты и помощники в душевных общениях.

Выращенные на дачах овощи и фрукты кормили домочадцевВот наступил уже февраль, и появилось какое-то необыкновенное яркое-яркое солнце и синее-синее небо. Господи, как это хорошо! Дома чисто, тепло, на кухне порядок, есть еда. Вчера Максим принёс четверть барана, т. е. мясо не переводится. Продукты есть все — это тоже допинг самочувствия. И я сижу сытая после кофе с молоком и пишу вам письмо. Глянула на конверт — ужас какой-то! Все залеплено марками. Хоть бы успевали печатать их более высокого номинала. Ничего не поделаешь, через это надо пройти. Опять ведь выбрали депутатов в Думу чёрт-те каких, но куда деваться, выбирал народ! Какой народ, такая и власть. Они, депутаты, опять конфликтуют с президентом, и ещё ни одного его предложения не приняли, всё отклоняют.

…Ещё хотела написать, как я нашла путь к неплохим дивидендам. Это хорошая прибавка к пенсии. Есть банки, где платят до 20 процентов от вложенного, надо вложить кругленькую сумму. Пока у меня период накопления. Когда эту лавочку закроют, я сдам полученные деньги под проценты. Приезжайте, нуждаться не будете. Скучаем, целуем, всем привет, Светлана».

Семья в эти годы приобретает особую ценность. Только она даёт ощущение незыблемости и постоянства. Счастливая семья — это залог более или менее спокойной жизни. В своих письмах Светлана Ивановна делится мыслями и впечатлениями о молодых семьях родственников и знакомых. Судя по всему, они её не радуют, молодёжь ещё только проходит свои семейные университеты.

27 февраля 1994 г.

«У меня ещё есть хорошая опора — телевизор. Как жаль, что у вас чёрно-белый. Ведь сериалы по вашему телевизору дают не тот эстетический эффект. У нас четыре цветных телевизора. Вот были бы вы здесь, мы бы вам свой отдали. Жаль, что у вас очень скудная и неинтересная телепрограмма. У нас чудо! Какие идут фильмы! «Тропиканка», «Кассандра», «Красивые и дерзкие», «Династия», «Санта-Барбара» — эти фильмы очень длинные, а есть сериалы покороче — «Мегрэ» и др. У нас много каналов, отличное цветное изображение — просто чудо! Я не нарадуюсь!».

Племянник Светланы Ивановны, сын брата, Михаила Ивановича, Сергей, пытается в Керчи заниматься предпринимательской деятельностью. Тётя всячески старается ему помочь. Хотя всё в её душе противится такому роду деятельности. Ей трудно перестроить своё сознание: называть белым то, что ещё вчера считалось чёрным.

20 марта 1994 г.

«Приехал племянник, занимается своими кооперативными делами. И вроде всё у него получается, но это… спекуляция. Купить здесь подешевле, продать там подороже. Посредническая деятельность, ну что ж, спекулянты всегда жили неплохо. Пусть набирается опыта, может, что-нибудь и получится. Ему бы хорошего надёжного шефа, а то ведь… всё может быть. Но я думаю, что нет никаких дел без риска. Тем более сейчас, ну обанкротятся, ещё что-нибудь придумают».

10 апреля 1994 г.

«Здравствуйте, Миша и Вера! Вчера коротко разговаривала с Серёжей, успокоил и сказал, что Миша из больницы выписался. И вот я подумала, что ему с его глаукомой работать на земле в наклон — нельзя. И вообще мы сейчас в таком возрасте, что режим должен быть максимально щадящим для всех нас, а для него — тем более. Как вы там? Сводите концы с концами? Нам добавили пенсию, покупаю облигации, проценты можно взять каждые три месяца, а сбережения остаются. Я придумала, как приспособиться к новым условиям. Многие тоже смекнули, но всем, кого я знаю, за мной не угнаться, такой суммы, как у меня, ещё ни у кого нет... К тому же меня здорово спасают давнишние накопления: мыло, туалетная бумага, спички, чай, мясные консервы, домашнее вино, сахар, крупы, вермишель, мука, варенье, соления, лук, чеснок. Из одежды и обуви вот уже три года ничего не покупаем, пока всё есть и в приличном состоянии».

90-е годы — это время дачного бума. Городские потянулись на дачи не из любви к земле, а потому, что выращенные своими руками овощи, фрукты помогали выживать, кормили семьи.

27 августа 1997 г.

«Этим летом я, как и Миша, одна работаю на даче. Диму я полностью мобилизовала на остекление балкона, уж не знаю, успеет ли до зимы? В 9 часов он отвозит нас с приятельницей на дачу, мы там трудимся, два раза пьём чай, а в 18.30 он приезжает за нами. У нас там чистенько, правда, много буйной зелени и цветы я не обрезала. Урожай в этом году был неважный, и всё же: чёрной смородины кг 6—7 набрали, малины — трёхлитровую банку, оставили на вино, красной смородины — 1 литр, желе сделала, крыжовника нет. Есть сливы, кг 10—12, я их с яблоками смешиваю и делаю варенье, вкусно. Яблоки буду варить с черноплодной рябиной. Огурцов и помидоров нет ни у кого. А вот в последнее воскресенье августа нас пригласили друзья на дачу собирать облепиху — это такое чудо! Ягода действительно облепила всё невысокое деревце. Домой привезла 8 кг ягод и возилась до 3-х ночи».

«Челноки» — начинающие бизнесмены

Человек по природе своей — оптимист, ему свойственно надеяться на лучшее. Если не сегодня, то завтра обязательно будет легче. Но жизнь не всегда оправдывает ожидания.

15 сентября 1997 г.

«Дорогие родные! Здравствуйте, Миша и Верочка! Ужасно долго идут письма, едва дождалась! Не вытерпела — позвонила. У вас цены растут? У нас тоже! Правда, официальная пресса даёт инфляцию до 1—2 процентов, максимально — до 5, а в магазин пойдёшь — какие там 5 процентов! Правительство говорит, что экономика стабилизировалась, а зарплату задерживают на 2—3 месяца. Много безработных. Должности дворников заняты — вся молодёжь там. Хорошо платят недипломированным рабочим, а такие у нас всегда нужны, грузчикам платят до 3-х миллионов рублей — это ж какие деньги! Сейчас каждый должен крутиться, вертеться, где-то зацепиться и держаться, не стесняясь ничего. Вот Дима из института когда ушёл, стал работать в конторе, где было 300 человек. За пять лет уволили 290 человек, осталось 8, а его держат, потому что ответственный и старательный».

8 декабря 1997 г.

«Дорогие Миша и Вера! Здравствуйте! Не живи, как хочется, а живи, как Бог велит. Думала, что есть повод узнать, получаете ли вы от нас корреспонденцию, и буду вам звонить. Ан нет! Уж очень дорогие счета приносят за телефон, аж противно. Я спросила, а куда дешевле звонить — в Керчь или в Нью-Йорк? Сказали — одинаково. Вот она, эта заграница.

Мы живём не хуже, чем жили раньше, цены на продукты растут медленнее, чем на коммунальные услуги. Выросла плата за квартиру, телефон, электроэнергию. От охраны мы отказались, дорого. Двери обили железом, если одна ночую, подпираю дверь дюралевой трубкой (сын принёс). Квартирных краж стало заметно меньше. В нашем доме штаб охраны, тоже какая-то острастка. Что-то в государстве всё время не хватает денег. И даже нам, пенсионерам, пенсию стали приносить частями, за два раза и далеко не в обязательные сроки. Но на нас это здорово не влияет. Мне помогают банковские проценты. …Антоша закончил год без троек. Приехал с соревнований по плаванию. Тренер уговаривал его перейти в спортивный интернат, я была категорически против. Главное — школа—институт—специальность. Всё, выговорилась. Очень скучаем и очень вас любим. Обнимаю. Светлана».

Будни сменяются домашними праздниками, уже не такими бурными и искрящимися, как в молодые годы, но всё же со своими доступными радостями.

15 декабря 1997 г.

«Мы неплохо отметили моё 70-летие. Очень радостно было получить от вас и керчан поздравление. Были гости. Пришёл внук Антон, такой длинненький, в костюме, с цветами. Просто чудо какое-то. Максим подарил кухонный комбайн. Все мои знакомые пенсионеры мне завидуют, ни у кого нет такого сына. Стол у нас тоже был хороший, все объелись: холодец, вкусная колбаса, окорок, ветчина, грудинка, сыр, мясо копчёное, рыба малосольная и копчёная, салат, куриные окорочка — тушёные и поджаренные, пельмени, сосиски, яблоки, апельсины, лимоны, чай, кофе, конфеты, пепси-кола, пирог с капустой принесли, бисквитный торт я испекла. В общем, всё было здорово и вкусно. Жаль, что не было вас. Праздник мне обошёлся в 200 тысяч рублей, ну и что, всё компенсируется процентами по вкладам. Все пришли наряженные, причёсанные, умытые, улыбчивые, о политике я запретила говорить — без неё у всех весь день (пришли к часу дня) до самого ухода было доброе настроение.

…Ну вот. За окном уже темнеет, день у нас всего 6 часов. Скоро приедет Дима. Мы на веранду провели свет — так здорово! Вечером буду смотреть «Санта-Барбару», «Красивые и дерзкие». Утром смотрела «Тропиканку», так как вечером она наслаивается на другие фильмы. Какой гадёныш Виктор, на мать родную (невиновную) подал в суд как на убийцу! И откуда такие сатанинские души у людей? От злобы. Всем привет. Если мне удастся накопить денег — приеду к вам, привезу. По-моему, у вас экономика без просвета. Хуже, чем у нас, а у нас тоже тяжело многим. Целую, Светлана».

27 декабря 1997 г.

«Дорогие наши родные! Здравствуйте, Миша и Верочка! Новогодний вам привет с пожеланиями здоровья и житейского уюта. Пусть вас не беспокоит, кто и как правит делами в стране. Это совершенно бесполезно, а вред — определённо есть, действует на настроение и даже на здоровье. Судьбу не выбирают, надо как-то смягчать все противные ситуации. Живите спокойно. У вас всегда уютно, чисто и хорошо! Этим и радуйтесь. Всё надо принимать как данность и ни в коем случае не расстраиваться.

…Дима выхлопотал себе реабилитацию за раскулачивание их семьи в сталинские времена, и ему к пенсии доплачивают 30 тысяч. А вот от работы он освободился, им не платили зарплату с мая месяца. У нас зарплату всем очень задерживают, все бастуют: учителя, врачи, шахтёры, авиаторы, в общем все, кто на госбюджете. А акционерные общества процветают. У нас очень многие работают в торговле («челноки»). Из института уходят и ездят за товаром, раньше их называли спекулянтами, а теперь — бизнесменами. Все они живут хорошо, но работа тяжёлая, рэкет. О политике я теперь даже не думаю, напрочь отбросила, ещё не хватало, чтобы я переживала из-за них… Пятка моя болит, да так здорово, что искры из глаз, но вот подложила поролон, легче стало. А морковь, свёклу и даже лук я с осени сушу и нужды не знаю. Ну вот пока и всё. Очень вас люблю, очень скучаю. Звонить буду раз в месяц. Обнимаю».

…Заканчивается переписка… рецептами. Да, написанными от руки советами, что лечить, как и чем. Гепатит, пиелонефрит, давление… Видимо, и с лекарствами было трудно, и с врачами нелегко.

Уже нет в живых Михаила Ивановича. Светлана Ивановна пишет его супруге, т. е. вдове, Вере Николаевне. Она осталась одна, часто болеет. Перечень лекарств сопровождается короткими рассказами о житье-бытье, но уже торопливыми, «без настроения», без душевного подъёма. Без «Санта-Барбары» и «Династии», чаепитий на веранде, финансовых озарений и дачных историй… Всё в прошлом. Финал. Занавес. Дальше — тишина.

Ирина КУЧМИНА

• < Назад
• Вперёд >