Шолохов, Солженицын и... Путин

Подробности

Категория: История

Опубликовано 16.06.2020 11:27

Просмотров: 1421

Михаил Шолохов за работойАлександр Серафимович, познакомившись с текстом «Тихого Дона», назвал Михаила Шолохова «огромным, правдивым писателем». «Такую казачью эпопею, как «Тихий Дон», — считал Серафимович, — мог написать только гениальный художник». Прямо скажем, не очень героичной вышла казачья песня у Шолохова, как, например, «Железный поток» того же Серафимовича. «Но она, — продолжал Серафимович, — как никакая другая книга, с поразительной глубиной и правдой выразила всю трагедию, заключённую в наиболее крупном историческом событии ХХ столетия, — русской революции и последовавшей за ней Гражданской войне». Трагичными оказались и судьба романа, и судьба его автора.

«Тихий Дон» сражается

Первые две книги «Тихого Дона» увидели свет, когда их автору едва исполнилось 23 года. Они были напечатаны в 1928-м в журнале «Октябрь». Читающая советская публика сразу же обратила внимание на это произведение. Многие впервые стали открывать для себя «таинственный и древний мир» тихого Дона. Шолоховским романом зачитывались и влюблялись в его героев. Было принято решение об издании отдельных томов и  дополнительной публикации в самом массовом журнале Советского Союза — «Роман-газете». Молодого писателя тогда горячо поддержали Горький, Серафимович, Луначарский.

В 1929 году тот же «Октябрь»приступил к публикации третьей книги «Тихого Дона». Она была посвящена антибольшевистскому вооружённому восстанию на Дону весной 1919 года, известному в истории как Вёшенское казачье восстание. Сам Шолохов в 1930-м объяснял его так: «Историки скрывают произвол троцкистов на Дону и рассматривают донское казачество как «русскую Вандею». Между тем на Дону дело было посложнее. Донские казаки в ответ на воззвания Донбюро и Реввоенсовета республики открыли свой фронт и побратались с Красной Армией. И тогда Свердлов и Троцкий вопреки указаниям Ленина о союзе с середняком обрушили против них массовые репрессии. Казаки, люди военные, поднялись против этого вероломства, а затем скатились в лагерь контрреволюции. В этом суть трагедии нашего народа!».

Читатель не догадывался, что во властных структурах разворачивалась самая настоящая борьба против романа «Тихий Дон» и его автора. Возглавил её вершитель писательских судеб, да и всей советской литературы, Леопольд Авербах.

На чьей стороне автор

Директор музея-усадьбы Михаила Шолохова Александр Шолохов и Президент РФ Владимир Путин в рабочем кабинете писателя в станице Вёшенской, 2005 годЛеопольд (Леонид) Леопольдович Авербах родился в буржуазной еврейской семье в Саратове. Не окончивший и пяти классов гимназии, уже в 15 лет он стал членом ЦК комсомола, а в 17 — одним из руководителей Коммунистического интернационала молодёжи (КИМ). В Москве он оказался благодаря дяде Якову Михайловичу Свердлову, который приютил у себя бежавшую после революции семью Авербахов. Вскоре Леопольд женился на дочери Управляющего делами Совета Народных Комиссаров РСФСР В. Бонч-Бруевича Елене. А родная сестра Ида вышла замуж за будущего всесильного Наркома внутренних дел Генриха Ягоду. Положение Авербаха в партийной иерархии упрочивалось. Вот он уже — главный редактор журнала «Молодая гвардия» и автор политической брошюры «Ленин и юношеское движение», предисловие к которой написал сам Троцкий. После смерти Свердлова Троцкий становится наставником юного дарования. По его предложению организуется Российская ассоциация пролетарских писателей (РАПП), куда Троцкий и рекомендует Леопольда.

Воспевание Шолоховым казачества напугало Авербаха. Он хорошо помнил разговоры о казачестве в Кремле, когда жил на квартире покойного «дяди Яши» (Свердлова), а также знал позицию по казачеству председателя Реввоенсовета Троцкого. И вполне закономерно, что не мог не возмутиться продолжением публикации в журнале «Октябрь» романа «Тихий Дон», с любовью передававшего жизнь дореволюционного казачества. К тому же слово «казак», да и само понятие «казачество» звучали теперь как приговор. И связано это было с проводимой политикой «расказачивания», инициаторами и проводниками которой выступили Свердлов, Троцкий и оставшиеся их последователи на Дону (А. Френкель и др.).

Авербах вместе с единомышленниками из РАППа выдвинул против Шолохова политическое обвинение: «Стоит сопоставить, как автор изображает красных и белых, чтобы понять, на чьей стороне симпатии автора. Всё построено на контрастах: чёрные краски — большевикам, светлые тона — белым. Установка, которая имеется в романе «Тихий Дон», в своей исторической и программно-политической части нам враждебна». Свои выводы Авербах передал Ягоде с припиской: «Тихий Дон» Шолохова белым ближе, чем нам!». Народный комиссар Ягода с ответом не задержался. Встретив Шолохова на московской квартире у Горького, он сказал автору «Тихого Дона»: «А ведь ты, Миша, контрик», — и дальше дословно повторил слова из записки Авербаха.

Надо отдать должное Горькому. Он тогда заступился за Шолохова и попросил Сталина остановить агрессивный натиск Авербаха—Ягоды. Сталин твёрдо пообещал Горькому, что «третья книга «Тихого Дона» будет печататься!».

Грязная игра

Казаки, люди военные, поднялись против вероломства Свердлова и ТроцкогоВ 1965 году за роман «Тихий Дон» Михаилу Александровичу присуждена Нобелевская премия. Одним из первых его поздравил собрат по перу Александр Солженицын, который признавался, что «высоко ценит автора бессмертного «Тихого Дона».

Через девять лет, оказавшись за границей, Солженицын вдруг яростно разворачивает по всему миру «антишолоховскую» кампанию. Он пишет предисловие к вышедшей в Париже книге И. Медведевой-Томашевской «Стремя «Тихого Дона» (Загадки романа)», способствует антишолоховским публикациям на Западе — книги Роя Медведева «Кто написал «Тихий Дон»?», аннотации Зе-ева Бар-Селлы «Тихий Дон» против Шолохова» и материалов других авторов. Вся эта возня направлена на одно — отказать Шолохову в авторстве романа.

Что заставило Солженицына участвовать в грязной игре? Личная обида. Ещё в 1967 году Союз писателей РСФСР обсуждал военную пьесу Солженицына «Пир победителей». Многих писателей-фронтовиков пьеса тогда возмутила и оскорбила. Шолохов не смог лично присутствовать при её обсуждении, но прислал письменный отзыв, в котором с горечью писал: «Все русские и украинские командиры — либо законченные подлецы, либо колеблющиеся и ни во что не верящие люди. Как же при таких условиях батарея, в которой служил Солженицын, дошла до Кёнигсберга? Или только откровенными стараниями автора? Почему в батарее никчемные, никудышные люди? Почему осмеяны солдаты русские и солдаты-татары? Почему власовцы — изменники Родины, на чьей совести тысячи убитых и замученных наших, — прославляются как выразители чаяний русского народа!».

Этого Солженицын забыть и простить не мог.

Рукописи не горят!

Страница рукописи романа «Тихий Дон»Известный норвежский исследователь русской литературы Г. Хьетсо верно тогда заметил: «Обвинение, предъявленное Шолохову Солженицыным, можно считать уникальным: этот автор в такой степени является предметом национальной гордости, что бросать тень сомнения на подлинность его «Илиады» нашего века — значит совершать деяние, близкое к святотатству».

И тем не менее «святотатство» было совершено. Усилия Солженицына в течение последней четверти ХХ века были направлены только на то, чтобы закрепить это «святотатство» — сначала в умах западных читателей, а затем и советских — превратить изобретённую им «криминальную» версию в якобы доказанную реальность. На просторах Советского Союза стали выходить сотни публикаций, в том числе псевдонаучные монографии, где выдвигались всё новые и новые кандидаты в «авторы» «Тихого Дона»: донской казак Фёдор Крюков, есаул Иван Родионов, журналист Вениамин Севский (Краснушкин), рассматривался даже Александр Серафимович.

Но вскоре «святотатству» был положен конец. Вновь назначенный глава Правительства Российской Федерации Владимир Путин передал учёным Российской академии наук авторские рукописи первых двух книг «Тихого Дона», считавшиеся утраченными в годы Великой Отечественной войны, что и давало основание Солженицыну и К^о заниматься «святотатством». Рукописи были обнаружены в одной из московских квартир и готовились для переправки за границу — чтобы там навсегда «замолчали».

В Институте мировой литературы Российской академии наук состоялась презентация шолоховских рукописей, куда был приглашён и Солженицын. Он чувствовал себя неуютно и всё больше заводил разговор о собственной эпопее «Красное колесо», что дало повод заместителю директора института по научной работе доктору филологических наук профессору Петру Палиевскому остроумно заметить: «Вы, Александр Исаевич, разбираетесь в красных примерно так же, как Павка Корчагин в белых».

Что же касается «красных» и «белых» — это отдельная большая тема, о которой мы ещё обязательно поговорим.

Валерий ЛАВРОВ,
депутат Госсовета РК,
заслуженный работник образования, лауреат премий РК

• < Назад
• Вперёд >