Уходили мы из Крыма…

Подробности

Категория: История

Опубликовано 27.10.2020 13:22

Просмотров: 599

Кильватерная колонна транспортов в дни последней эвакуации из Крыма в 1920 г.К 100-летию окончания Гражданской войны

(Окончание. Начало в № 186 за 25 октября 2020 г.)

Главным успехом Врангеля было никак не дававшееся Деникину обустройство тыла. Достигли этого в предельно сжатые сроки решительными мерами — урегулировав отношения с различными народностями и призвав на помощь ту общественность, которая желала работать, а не болтать.

Крымска мечта Врангеля

Врангелевское правительство за три недели выработало новые правила земельных отношений между крестьянами и землевладельцами. В выпущенной тогда в Константинополе книге «Приказ Главнокомандующего Вооружёнными силами на Юге России о земле от 25 мая 1920 года» помещено в качестве предисловия «Правительственное сообщение по земельному вопросу», гласящее: «Сущность земельной реформы, возвещённой в приказе Главнокомандующего о земле, — проста. Она может быть выражена в немногих словах: земля — трудящимся на ней хозяевам… Земля, хотя и без немедленного размежевания, передаётся в вечную, наследственную собственность каждого хозяина. Такой порядок землепользования всего более обеспечит хорошее ведение хозяйства. Этим устанавливается коренное отличие ныне осуществляемой земельной реформы от всяких опытов коммунистического характера, столь ненавистных русскому крестьянству».

Владимир Оболенский, в те годы председатель Таврической губернской земской управы, в своих мемуарах вполне справедливо отметил, что если бы этот закон Врангеля от 25 мая 1920 г. был опубликован Деникиным 25 мая 1918 г., то исход Гражданской войны был бы совершенно иным. И положительным результатом земельной реформы можно считать тот факт, что врангелевский Крым был единственной в 1920 году страной Европы, вывозившей хлеб на продажу за границу, о чём с восхищением писал Василий Шульгин в своей книге «1920 год».

И всё же ситуация в Крыму ещё оставалась напряжённой, будущее — неопределённым. Но даже и в этих условиях Врангель оставался романтиком, глубоко веря в правоту предпринимаемых им мер не только для армии, но и для всего народа, оказавшегося волею судеб в Крыму. Самый близкий друг главнокомандующего, его начальник штаба генерал Шатилов вспоминал: «Мы часто вдвоём сидели летними вечерами на террасе губернаторского дворца в Севастополе. Почти всё время хранили молчание. В тишине оба размышляли над происходящим, думали о будущем. Однажды вечером я сказал Врангелю: «Помните, три месяца назад вы посчитали своим долгом принять командование армией, а я, в свою очередь, счёл своим долгом не оставлять вас в эти дни. При этом я не верил в успех нашей борьбы, а вы, наоборот, глубоко верили». На что Врангель ответил:

П. Врангель— Я и сейчас верю в осуществление нашей крымской мечты».

Что за крымская мечта, упомянутая Врангелем?

«Я чего добиваюсь? — разъяснял Врангель. — Я добиваюсь, чтобы в Крыму, чтобы хоть на этом клочке, сделать жизнь возможной… Ну, словом, чтобы, так сказать, показать остальной России… вот у вас там коммунизм, то есть голод и чрезвычайка, а здесь идёт земельная реформа, вводится волостное земство, заводится порядок и возможная свобода… ну, словом, опытное поле… до известной степени это удаётся…». Председатель крымского правительства А. В. Кривошеин по-простецки добавлял: «В Крыму надо устроить человеческое житьё. Так, чтоб ясно было, что там вот, за чертой, красный кабак, а здесь, по сю сторону, — рай, не рай, но так, чтобы люди могли жить. С этой точки зрения вопрос «о политике» приобретает огромное значение. Мы, так сказать, опытное поле, показательная станция. Надо, чтобы слава шла туда, в эти остальные губернии, — что вот там, в Крыму, у генерала Врангеля, людям живётся хорошо. С этой точки зрения важны и земельная реформа, и волостное земство, а главное, приличный административный аппарат».

Оценил по достоинству усилия Врангеля и посол России во Франции В. А. Маклаков, побывавший в Крыму в конце сентября 1920 года. В письме Послу России в США Б. А. Бахметеву Маклаков писал: «Врангеля я раньше не знал; это человек очень колоритный и живая противоположность Деникина. Врангель представляет любопытный тип человека, который делает совершенно новое дело, работает совершенно новыми для себя приёмами и ещё не успел в этом новом деле ни усомниться, ни разочароваться. Я не буду говорить о нём как о военном, слыхал от всех, что здесь у него значительные дарования и глазомер, быстрота и натиск, большое воображение со столь же большой осторожностью, смелость и решительность, и легендарная осторожность. Вот те своеобразные качества, которые внушают к нему доверие. Он настоящий военный, любит военное дело и, в сущности, конечно, предпочёл бы заниматься только им. Судьба заставила его быть политиком, и в этой новой для него роли политического деятеля он сумел довольно быстро разобраться и найти подходящий курс… Наблюдая его очень часто в течение той короткой недели, что я там жил, я скажу, что я редко встречал человека, так внимательно вслушивающегося во всё то, где ему кажется ключ к разрешению интересующего его вопроса… Словом, в отличие от самодовольства Деникина и прославления им кадетов, Врангель понимает проблему, жадно выслушивает всякое указание, может пойти всяким путём и, если его задача ему не удастся, то он будет несравненно менее виноват, чем многие другие… Не раз слыхал, если бы всё, что делает Врангель в Крыму, было бы сделано в прошлом году, то победа была бы обеспечена. С Врангелем мы бы дошли до Москвы».

А как оценивали Врангеля непосредственно участники тех крымских событий?

Д. Белюкин. «Белая Россия. Исход»Василий Шульгин:«В этом человеке чувствовался ток высокого напряжения. Его психологическая энергия насыщала окружавшую среду и невидимыми проводниками доходила до тех мест, где начиналось непосредственное действие. Эта непрерывно вибрирующая воля, вера в своё дело и лёгкость, с какой он нёс на себе тяжесть власти, власти, которая не придавливала его, а, наоборот, окрыляла, — они-то и сделали это дело удержания Тавриды, дело, граничащее с чудесным…».

Епископ Вениамин:«Кто не видал его, тот не может представить себе исключительной силы впечатления, производимой его фигурой и внутренним духом. Необычайно высокий и необыкновенно тонкий, в кубан-ско-казацкой черкеске, перетянутый поясом, с рукой, покоящейся на кинжале, в мягких длинных сапогах, он сразу приковывал к себе внимание. Умные глаза, спокойное открытое уверенное лицо, естественность поведения дополняли доброе и сильное впечатление. Но самое главное, что особенно важно было нам потом, это его способность воодушевлять и подбадривать своих сотрудников».

Академик Вернадский:«Был у Кривошеина и Врангеля. Врангель производит замечательно обаятельное впечатление. Встретил меня чрезвычайно приветливо. И он, и Кривошеин выражали удовольствие моему избранию <ректором Таврического университета> и заявили, что окажут всякое содействие. С Врангелем общий разговор о значении университета как единственно свободного центра русской культуры, территориально связанного с русской государственностью… Я ему говорил то же,

что и Кривошеину, и всем: мы представляем огромную силу — пользуйтесь нами — сами же мы сделаем всё, что можем, со всей энергией в полном сознании нашей ответственности перед русской культурой… И он, и Кривошеин дали мне право непосредственного обращения, Врангель заявил о скором приезде в Симферополь».

«Уходящий берег Крыма я запомнил навсегда…»

Однако силы были слишком не равны. Брошенный всеми небольшой Крымский полуостров оказался одинок в противостоянии с наступающей мощной Красной Армией и неминуемо должен был погибнуть. Русская армия генерала Врангеля насмерть тогда стояла на укреплениях перешейка, отделявшего Крым от материка. Вот как засвидетельствовал последние бои белый воин, блестящий поэт русского зарубежья Николай Туроверов:

...нас было мало, слишком мало. от вражьих толп темнела даль; но твёрдым блеском засверкала из ножен вынутая сталь. последних пламенных порывов была исполнена душа, В железном грохоте разрывов Вскипали воды Сиваша. и ждали все, внимая знаку, и подан был знакомый знак… полк шёл в последнюю атаку, Венчая путь своих атак...

Н. ТуроверовПотеряв в оборонительных боях половину своего воинства, Врангель встал перед выбором — погибнуть всем, включая гражданских беженцев, или спасти оставшихся, но покинуть Родину. Сознавая свою ответственность перед людьми и Богом, он издаёт официальный приказ: «Русские люди! Оставшаяся одна в борьбе с насильниками, Русская армия ведёт неравный бой, защищая последний клочок Русской земли, где существуют право и правда. В сознании лежащей на мне ответственности я обязан заблаговременно предвидеть все случайности.

По моему приказанию уже приступлено к эвакуации и посадке на суда в портах Крыма всех, кто разделял с армией её крестный путь, семей военнослужащих, чинов гражданского ведомства с их семьями и отдельных лиц, которым могла бы грозить опасность в случае прихода врага.

Армия прикроет посадку, памятуя, что необходимые для её эвакуации суда также стоят в полной готовности в портах, согласно установленному расписанию.

Для выполнения долга перед армией и населением сделано всё, что в пределах сил человеческих.

Дальнейшие наши пути полны неизвестности.

Другой земли, кроме Крыма, у нас нет. Нет и государственной казны. Открыто, как всегда, предупреждаю всех о том, что их ожидает.

Да ниспошлёт Господь всем силы и разума пережить и одолеть русское лихолетье».

Поэтическим символом Крымского исхода можно считать стихотворение Николая Туроверова «Уходили мы из Крыма»:

Уходили мы из Крыма

Среди дыма и огня,

Я с кормы всё время мимо

В своего стрелял коня.

А он плыл, изнемогая,

За высокою кормой,

Всё не веря, всё не зная,

Что прощается со мной.

Сколько раз одной могилы

Ожидали мы в бою.

Конь всё плыл, теряя силы,

Веря в преданность мою.

Мой денщик стрелял не мимо,

Покраснела чуть вода…

Уходящий берег Крыма

Я запомнил навсегда.

Русская армия в Галлиполи. 1920 г.Вспоминается наш старый советский фильм «Служили два товарища», где есть туроверовская пронзительная сцена в исполнении Владимира Высоцкого. Отметим, что случай этот описывали многие, к примеру, подруга жизни великого Бунина Галина Кузнецова в рассказе «Кунак». Но только под пером Туроверова история обрела бессмертие.

Крымскую эвакуацию впоследствии изучали в военных академиях как образец успешной военной операции. Надо отдать должное и красному командарму Михаилу Фрунзе, удержавшему свои войска под Джан-коем, чтобы армия Врангеля смогла успешно добраться до крымских портов, за что потом и пострадал от Троцкого.

Врангель сдержал слово и вывез всех, кто выказал желание. Всего с 11 по 16 ноября к Царьграду прибыли и сосредоточились в Босфоре 126 судов, имевших на борту около 150 тысяч человек. В Турции армия генерала Врангеля расположилась в лагерях Галлиполи (название русские быстро переложили на свой лад в «Голое поле»), Чаталджи и Лемноса; флот был отведён в североафриканский порт Бизерта. «В Галлиполи, — пишет князь Львов, — Белое движение окончательно сложилось, от него отпало всё наносное, моральные связи окрепли, выработался дух повиновения, пробудилось живое национальное чувство. «Помни, что ты принадлежишь России» — вот надпись, выложенная камнями на галлиполийском песке… Русские оставили Крым не с тем, чтобы жить за пределами своего Отечества, как эмигранты. Они хотели оставаться русскими, вернуться в Россию и служить только России…».

А что было уготовано Крыму? Почти через 100 лет осуществить то, что русская старуха из романа Ивана Шмелёва «Няня из Москвы» предсказывала этой земле. Перед самой эвакуацией врангелевской армии героине шмелёвского опуса привиделся сон о мужиках, который она пересказывает своей собеседнице барыне следующим образом: «Иду, будто, я по полю. А поле — глина одна, склизкая-склизкая, и будто там топь, под глиной, дрожит земля… И будто впереди церковь наша… А наши мужики, в новых полушубках, через овраг мост мостят, хорошие такие брёвна, свежие, — кричат нам: «Переходи, не бойся!». Вы, может, не верите, а я верю: намостят мужики! Мне-то не дожить… душенька это моя увидит, — а… намостят мужики дорожку».

И намостили: стоит красавец наш Крымский мост, соединяя берега современной России. Русская няня это предсказала ровно сто лет тому назад: «А ведь придёт время… Помните моё слово… Опять все в Россию нашу соберутся, кому Господь сподобит, и тогда золотыми словами про всё пропишут, от кого мы чего видали… Пропишут, барыня!».

Валерий ЛАВРОВ,
депутат Государственного Совета РК

Фото из открытых источников.

• < Назад
• Вперёд >