Врачи уехали. Через три часа Руслан умер

• 

Подробности

Категория: Люди и судьбы

Опубликовано 13.10.2020 09:17

Просмотров: 9108

День встречи с бывшими одноклассницами«Врачи уехали, но обещали вернуться и снова дать кислород. Когда я примчалась, Руслан уже не вставал, с каждой минутой ему становилось всё хуже. Шепчу ему: «Сыночек, держись, всё будет хорошо». Вновь вызвала «скорую». Врачи приехали, но было уже поздно: сын умер. А он так надеялся, что его заберут в больницу, спасут: уложил в сумку самое необходимое, даже бритву. Всё продумал — так жить хотел!» — срывается на рыдания мать погибшего 47-летнего симферопольца Руслана Москвина, в официальном заключении о причине смерти которого написано: «Кардиомиопатия неуточнённая». Он «сгорел» за девять дней.

Друзья Руслана передали нам аудиозапись, которую он сделал во вторник, 15 сентября (в ночь с 16-го на 17-е мужчина скончался). Признаюсь, страшно слышать молодой голос и осознавать, что его обладателя уже нет на этом свете. Но ещё страшнее становится от понимания, что человек мог бы остаться в живых, окажись вовремя в больнице, под наблюдением врачей-пульмонологов, что его могли бы спасти, если бы своевременно было начато лечение, применено специальное оборудование в стенах стационара. Однако… для него не оказалось места. Понимаете? Мужчине, молившему о помощи, не дали шанса на спасение. И сколько таких сейчас по Крыму? Истинны ли показатели уровня эпидемии в регионе, которые доводятся до населения? Почему не госпитализируют тяжелобольных, и в XXI веке они умирают дома, а в заключении о смерти им пишут странные диагнозы? Наверное, на все эти вопросы никто из власть имущих откровенно не ответит: кто добровольно согласится признать своё поражение? А ведь сегодняшняя обстановка, когда сократилось количество койко-мест для лечения плановых больных с другими заболеваниями и не хватает для тех, кто погибает дома от явных проявлений страшного вируса, — реальное фиаско руководителей нашей системы здравоохранения.

Чтобы отразить реальную картину происходящего, мы и решили опубликовать «свидетельские показания» самого Руслана, его безутешной матери и друзей, с уходом друга потерявших веру в правовое государство.

Аудиозапись Руслана Москвина (15 сентября, вторник):

«Пришёл с работы (во вторник вечером, 8 сентября. — Авт.). Впереди у меня два выходных (работал по сменам. — Авт.). Ночью проснулся от температуры 39. В среду (9 сентября. — Авт.) вызвал врача. Она посмотрела, говорит — ангина. Выписала препараты. В субботу (12 сентября. — Авт.) днём уже температура 38, ночью — 39. В понедельник, то есть вчера (14 сентября. — Авт.), опять вызвал терапевта, чтобы продлить больничный. И тут она обнаружила хрипы в верхних дыхательных путях. Когда вдыхаю, на самой верхней точке не хватает воздуха, начинаю кашлять. Врач взяла у меня пробы на ковид. Завтра должны быть готовы (в среду, 16 сентября. — Авт.), возможно, в четверг (напомню, со среды на четверг Руслан умер. — Авт.). Сказала, чтобы я срочно начал колоть себе антибиотик («Цефтриаксон». Им или его аналогом лечат по официальному протоколу терапии при подозрении на COVID-19. — Авт.) два раза в день. Я говорю, что не умею. Она отвечает, мол, у них некому, но если не найду медсестру, чтобы позвонил — будут думать, что делать. Сказала, чтобы срочно сделал КТ отдела грудной клетки (на ул. Грибоедова). Я вечером купил препараты, в аптеке объяснили, как колоть, сегодня утром сделал, вроде сначала полегчало. Также хорошие люди посоветовали приобрести «Дексаметазон» для облегчения дыхания. Терапевта вчера прошу: «Положите в больницу, всё-таки — воспаление». «Нет, милый, ничем не могу помочь — мест нет», — отвечает. А сегодня к вечеру температура опять поднялась до 39,1. В восемь часов (в 20.00. — Авт.) вновь позвонил в «скорую». Сразу предупредили: «Парень, будешь ждать очень долго». Отвечаю: «Я дождусь». В 23.30 приехали. Девочки — в спецкостюмах. Сделали кардиограмму, проверили уровень сахара, померили давление, послушали, посмотрели назначения терапевта и что дополнительно купил. Сказали, чтобы полностью весь курс прошёл. Прошу: «Девчонки, заберите меня!». «Нет, — отвечают, — мест нет. Жди результата теста. Если будет положительный, Роспотребнадзор уже тебя заберёт и положит». А утром я ещё насчёт КТ звонил — 3,5 тысячи рублей стоит! Говорю: «Сегодня кровь из носу надо сделать». На том конце провода: «Всё занято до субботы. Можете приехать и сесть в живую очередь». Какая «живая очередь» — мне бы ещё каким-то образом до них добраться. Согласился на субботу (в этот день его похоронили. — Авт.). Друзья звонили на «горячую линию» Минздрава РК, объясняли ситуацию, просили о помощи. Вечером опять перезванивали. Ответ один: «Вы «в обработке». Вот уже 21.00 — я «в обработке». Прошу друзей скинуть номер, я их сам «обработаю». Получается так: работаем — мы нужны, заболели — никому не нужны. Видно, в таком возрасте — отработанный материал. В Кремль звонить, Путину? Вот такая ситуация. Берегите себя».

Руслан МосквинО последних часах сына рассказывает мама Руслана, Неля Ивановна:

— В ночь со среды на четверг мой сыночек умер. Смерть наступила в 1.15. Около десяти вечера к нему приезжала «скорая помощь», которую я вызвала. Мы с дочерью (его сестрой) и внуками живём в другом микрорайоне. Он нас к себе не пускал, переживал — боялся заразить. Но в ту ночь мы почувствовали беду. Дочка звонит ему: «Руслан, телефон не выключай, поставь на режим громкой связи». Таким образом мы слышали, как приехала «скорая», как долго стучали в дверь, а он не мог встать. Я ему кричу в трубку: «Сыночек, встань, родненький, дойди до двери, открой». И слышим, как он из последних сил кричит: «Иду». Почти 10 минут прошло, пока добрался до входа (плачет. — Авт.) Врачи дали ему подышать кислородом. Мы слышали, как доктор звонила куда-то, говорила, что больной очень тяжёлый, надо срочно госпитализировать. А там отвечают: мест нет. Врачи уехали, обещали приезжать через каждые 1,5—2 часа. Конечно, я не выдержала, помчалась к сыну (опять горько плачет.

— Авт.). Приехала, дверь уже была открыта, зашла, а он тихо-тихо: «Кто там?». Говорю: «Я, сыночек, твоя мама». Он уже задыхался, с каждой минутой ему становилось всё хуже. Я мечусь по квартире, вызываю опять «скорую». Они приехали быстро, но с последнего посещения прошло почти три часа, он уже затих, изо рта пошла пена. Я сидела рядом, гладила его, никого больше не было. Когда появились врачи, говорю им: «Мой сыночек, кажется, уже умер». Доктор подошёл, приоткрыл ему веко, констатировал смерть. Он же вызвал полицию. Оформляли до пяти утра. Руслана забрали в морг. Понимаете, за неделю «сгорел» крепкий, ничем прежде не болевший молодой мужчина. И если бы его вовремя госпитализировали, он бы выкарабкался (вновь плачет. — Авт.).

Елена (жена друга Руслана Андрея Краевых):

— Они дружили с детства. Всю жизнь вместе. Руслан вёл здоровый образ жизни: ходил в спортзал, обливался холодной водой, не курил. Любил повторять: «Движение — это жизнь» и меня, ленивую, пытался привлечь к спорту. А какой «рукастый» был — всё в доме сам делал, родным и друзьям помогал, вообще — безотказный человек. Я не представляю, как его родные будут без него… Да и нам, друзьям, сложно смириться с мыслью, что нашего Русланчика больше никогда не будет рядом. Муж недавно вздохнул: «Так в этом году и не съездили на рыбалку». Оба были заядлыми рыбаками. А ведь я же звонила несколько раз на «горячую линию» Минздрава — всё обещаниями кормили, мол, «ваше дело рассматривается, ваше дело обрабатывается». В последний день его жизни опять позвонила, так на меня наорали. Зато когда Руслан умер, Минздрав на мою электронную почту соболезнование прислал. А кому они нужны — слова? Нет веры больше. И самое страшное знаете, что? Его родственникам до сих пор не отдали результаты теста на ковид. Да-да, представьте, сколько людей подверглось риску заражения, ведь Руслана хоронили в открытом гробу, поскольку в анамнезе было написано «Коронарная сердечная недостаточность». Его отпевали в церкви, рядом находились родные, близкие, друзья.

Ирина и Евгений Шиловы — друзья и соседи:

— В среду вечером врачи просидели с Русланом почти час. Мы им помогли кислородные баллоны в квартиру занести. Так они их даже не забирали с собой — планировали, когда вернутся, опять «подключить» его, но… не успели.

Александр Савиных, друг Руслана, вместе работали в Республиканском социально-реабилитационном центре для несовершеннолетних:

— Мы не только друзьями и кумовьями были — трудились вместе в центре, где находятся дети (от 3 до 18 лет), оказавшиеся в трудной жизненной ситуации. Работали в охране, однако руководство доверяло исполнять и другие обязанности, например, водить ребят в школу. А Руслан им был и за маму, и за папу — всё время с ними возился. Кстати, жаловался, что очень болела голова, уже с понедельника (7 сентября. — Авт.). Говорил, в последние два дня, перед тем как окончательно слёг с температурой, еле высиживал время занятий — мучила головная боль. После смерти Руслана наш центр никто не закрыл на карантин — для этого и повода вроде бы нет: как работали, так и работаем, продолжаем водить детей в обычную общеобразовательную школу. Однако наш врач попросила персонал сделать тесты. Мы пошли в медлабораторию «Гемотест», заплатили по 1920 рублей, поскольку делали расширенные (с забором крови на антитела). По ним мы «чистые».

Так от чего же умер Руслан, что на самом деле означает «неуточнённая кардиомиопатия»? К слову, у матери и сестры Руслана диагностировали вирусную пневмонию. По словам Нели Ивановны, дочь находится в более тяжёлом состоянии, нежели она (у одной лёгкие поражены на 20%, у второй — на 25%). К счастью, друзья дочери помогли ей вовремя оказаться в больнице. А пожилая женщина лечится дома да ещё и присматривает за внуками. Сделанный ими тест ковид не показал, и якобы обе родственницы погибшего — тоже «чистые». Пока готовился материал, дочь Нели Ивановны уже выписали — теперь она долечивается дома. Говорит: «А что делать, если мест категорически не хватает».

И таких, кто с тяжёлой формой пневмонии лечится дома, думаю, немало. Во всяком случае только в моём окружении таковых несколько человек, и лечат их по той же «схеме», что и ковидных больных: антибиотиками, гормональными препаратами, кислородом и пр. К счастью, все мои знакомые, кто в данный момент болеет, живы. Однако никто из нас не знает точной цифры, сколько умерло. Так сколько же скончалось от вирусной пневмонии, которую врачи (по секрету) отождествляют с ковидом? И сколько смертей зафиксировано от «неуточнённой кардиомиопатии», причиной которой тоже, оказывается, может стать COVID? Мы направили эти вопросы в Минздрав РК и в ГБУ РК «Крымский медицинский информационно-аналитический центр». Интересно, какие ответы придут? В Крымстате, например, сразу заявили, что данные за этот год будут получены и обработаны лишь в апреле будущего года. А до этого момента никто ничего из простых смертных не узнает.

Р. S. Инфекционист городской поликлиники № 2 (в находящейся там лаборатории хранился результат теста на COVID-19, сделанный Руслану) обещала озвучить данные анализа, для этого просила перезвонить на следующий день. Мы перезванивали много раз, трубку никто больше не взял.

К тексту прилагаем аудиозапись последних слов Руслана, а также соболезнование Минздрава РК (в нём даются адреса, куда можно обратиться, если друзья или родственники захотят, чтобы по случаю смерти были проведены разбирательства…). Хотя, как нам кажется, Минздраву РК не надо искать виноватых среди врачей — они делают всё, что могут. Да и вместо кадровых перестановок целесообразнее заняться корректировкой своей системы работы: республика явно оказалась не готова встретить во всеоружии предсказуемую после шикарно проведённого курортного сезона мощную волну пандемии.

Ольга САФРОНОВА

Фото из открытых источников.