Могут ли конфеты быть семейными скрепами? Запросто!

• 

Подробности

Категория: Праздники

Опубликовано 14.01.2020 12:28

Просмотров: 499

Экскурсия в цехи «Красного Октября» никого не оставляет равнодушнымВ минувшие праздники мне дарили много конфет. И вдруг среди коробок мелькнул глянцевый бок жестяной банки с изображением знаменитых шишкинских мишек в сосновом лесу. Я ахнула. Точно такую же держала в руках, правда, полвека назад. И вспомнилось, как мама взяла меня с собой в командировку в столицу. На улице Горького мы зашли в знаменитый Елисеевский гастроном и, выстояв приличную очередь, купили и «Красную Шапочку», и «Ну-ка, отними!», и «Ромашку» с «Ласточкой». А «Мишки» были необычно упакованы в жестяную коробку, которая потом много лет служила мне хранилищем открыток, записок, фотографий популярных актёров, бесхитростной девичьей бижутерии и прочих радостей стремительно несущейся к юности жизни.

Конфеты в моём октябрятско-пионерском детстве не были едой. На нашей кухне они всегда хранились в изящной стеклянной вазочке в буфете. В будни — попроще, в праздники — подороже. Но взять их без маминого разрешения казалось преступлением века. Настолько сакральными были домашние вечера за круглым столом под жёлтым абажуром (то, как я старательно расставляла чашки и блюдца, выкладывала маленькие мельхиоровые ложечки с морозными завитками на ручках, ставила сверкающие со стройной ножки святилища с вареньем и карамельками, а мама накрывала пузатый заварочный чайник глупо таращащейся тряпичной куклой с широкой юбкой и растопыренными руками), что попытка нарушить ожидание, разорвать цепь условностей граничила с утратой важных родовых скрепов.

Такая старина до сих пор хранится в домах крымских коллекционеровВ 60-е в упаковочном деле царили традиции, тщательно прививаемые неутомимым наркомпромом Анастасом Микояном. И то, в чём продавали чай, кофе, карбонад, салями, печенье, часто напоминало произведения искусства. Эта «тара» порой попадается в домах симферопольских старожилов. И когда берёшь старину в руки, чувствуешь слабое дыхание эпохи с улицами, по которым можно было спокойно ходить среди ночи, чужими людьми, которые бросали дела и доставляли заблудившегося малыша родителям, ключами от квартир, лежащими под ковриками на лестничных клетках, чистыми, открытыми, искренними отношениями.

На Новый год мы с сестрой обязательно получали по пакету со сладостями. И мама (наверное, намеренно) делала так, что их содержимое не повторялось. До чего же захватывающе было высыпать «Кощеево злато» на стол, разглядывать обёртки, читать названия — даже фабрики, осчастливившей таким чудом, даже адрес, по которому она находилась! «Злато» подвергалось тщательнейшей сортировке. Взрослая сестра над этим иронизировала. А я на первые каникулярные дни откладывала стеклянный «Барбарис» и кислющую «Сливовую». И только когда праздник истончался, мелел (о чём говорили залысины вместо поначалу висевших на ёлке орехов в фольге, мандаринов и «Мишки косолапого», мамин ранний уход на работу и дамокловым мечом грозившее школьное задание по математике), можно было чуть затормозить надвигающуюся будничность, развернуть неземно пахнущую шоколадом, югом, счастьем, немножко майораном (его добавляют в типографскую краску) обёртку и, ощущая, как тает на языке глазурь, утешить себя тем, что это обязательно повторится.

В прошлом году московская фабрика «Красный Октябрь» отметила 170-летие. Не моё дело — излагать историю детища Фердинанда Эйнема, несмотря на то, что в ней есть крымский след. В 1870-е годы в Симферополе работал один из цехов, производящий фруктовые соки. Подробная информация есть на сайте «Красного Октября». Но от имени многомиллионной советской детворы поблагодарить её за величайшую радость считаю долгом. Что в неё входило? Возвращавшийся с работы отец, который брал тебя на колени и с загадочным видом просил достать из левого кармана пиджака носовой платок. Ты торопливо нырял в прорезь, но вместо мягкого поплинового конвертика находил твёрдую, похрустывающую фольгой шоколадку с портретом щекастой девочки на обёртке и читал по слогам — «А-лён-ка». Или день маминой получки, когда в магазине покупались истекающая прозрачным соком розовая ветчина в вощёной бумаге, вкусно пахнущий сыр нежного кремового цвета и, как тогда говорили, кулёк «Красной Шапочки». И дело опять-таки было не в покупках, а в том, что будет ужин с родителями, и он подарит чувство родного дома, доверия, защищённости и тепла.

Я пронесла его через очень непростую жизнь. Мама порой смеётся, видя, как я сначала делаю самые неприятные и не нравящиеся дела, а всё, что люблю и умею, откладываю на финал. Напоминает, что ровно так я ела конфеты в детстве, и в этом плане воспитали меня они, а не она. Это, конечно, шутка. Но до сих пор оставаясь страшной сладкоежкой, имея возможность позволить себе любой конфетный каприз, я очень редко покупаю «Мишку косолапого», «Кара-Кум» или «Огни Москвы». Наверное, тоскую по времени из серии «всё впереди» и уже не могу приспосабливаться к сильной душевной боли.

Ирина ИВАНЧЕНКО

Фото из Интернета.