Сто лет прошло после грандиозных событий, перевернувших привычный мир патриархальной России, но до сих пор нет однозначной оценки произошедшего. С одной стороны, завоевания революции — освоение космоса и подъём целины, с другой — репрессии и партийная диктатура. А что симферопольцы думают по поводу исторического юбилея?
Раиса Михайловна:
— Для меня Октябрьская революция — большая трагедия. И, наверное, не только для меня: от её последствий в России пострадали миллионы. Моего отца (он был председателем колхоза) и крёстного посадили уже при Сталине. Мы тогда жили в Брянской области, в городе Клинцы. Я спрашивала у мамы, почему папу забрали, ведь он хороший и никому не делал зла. Мама отвечала, что отца арестовали по чьему-то доносу, как врага народа. А я не могла понять, как мой папа, которого я так любила, вдруг оказался врагом? Через полгода моих родных всё же выпустили. Вернулись оба — худые и измученные. Значит, не враги народа они были! Отец позже погиб на фронтах Великой Отечественной…
Анна:
— Я учусь в восьмом классе, и мы пока по школьной программе не проходили то, о чём вы спрашиваете. Но я слышала про Октябрьскую революцию. Мне кажется, в 1917 году наступила новая эра для нашей страны. Появились новые возможности… Бабушка немного рассказывала о тех событиях, правда, не очень хорошее. Она вспоминала, как раскулачили моего прапрадеда. Второму прапрадеду удалось спрятаться в лесах. Они тогда жили в Сумской области. Получается, что и моя семья пострадала. Но я думаю, что хоть в моей семье это была трагедия, но в масштабе страны революция принесла пользу: люди начали получать образование, у страны появились многие возможности. Кому-то было хорошо, кому-то плохо. Как всегда.
Василий Николаевич:
— Для народа это, конечно, было эпохальное событие. Только большевики, а потом коммунисты неправильно повели политику. Надо было смягчить отношение к простому люду, не допустить репрессий. И кулаков не трогать — потому что это был самый трудолюбивый слой народа.
СССР — моя родина. Я родился на Украине в 1941 году, в Черниговской области. В моей семье ни репрессированных, ни пострадавших не было. Сейчас мне 76 лет и всю оставшуюся жизнь я буду добрым словом вспоминать Советский Союз, потому что при Советской власти у меня было чувство Родины, единого многонационального общества, защищённости от бюрократов. Всю жизнь я буду поминать недобрым словом троицу, развалившую в Беловежской пуще СССР.
Леон:
— Октябрьская революция — трагедия и благо одновременно. Впервые человечество пережило опыт невероятного восторга перемен. Чего добился народ после революции? Оправдались ли надежды? Конечно. Люди перестали принадлежать к какому-то сословию. Что это как не равенство? Да, в моей семье были репрессированные. Но я не хочу об этом говорить. У свободы всегда есть обратная сторона. Но это был уникальный опыт. И я уверен, к идеям Октября человечество вернётся. А идея великая, пусть и недосягаемая, но стремиться к её осуществлению надо.
Олег Алексеевич:
— Для меня так называемый Великий Октябрь — не революция, а переворот. Столетний юбилей — хороший повод переосмыслить исторические реалии и дать объективные оценки событиям. Поскольку мой прадед был донским казаком и попал под репрессии (указы Л. Троцкого о расказачивании), то иначе чем переворотом, изменившим предначертанный ход жизни людей и истории страны, причём не в лучшую сторону, я эти события назвать не могу.
Земляков расспрашивал Алексей ВАСИЛЬЕВ
Фото Арвидаса ШЕМЕТАСА.