Почему учебник английского в два раза толще, чем «Русский язык»?

Подробности

Категория: Образование и наука

Опубликовано 16.06.2022 10:49

Просмотров: 1206

Урок — 45 минут, а сколько надо успеть...Вот же как бывает: живёшь, трудишься, подстраиваешься под определённые рамки и думать не думаешь, что может быть иначе. Пока, как говорится, гром не грянет. Судя по всему, именно это сегодня с нами и происходит — прозрение, переосмысление на фоне обострившегося противостояния с западным миром. В системе образования вопросов накопилось особенно много. Куда стремимся, чем вдохновляемся, кого воспитываем? Похоже, пришла пора на них ответить.

— Если честно, наболело. И что удивительно, меня, простого человека, учителя сельской школы, услышали! Очень волнующе и приятно, — с воодушевлением призналась Елена БРИЖАНЬ из Симферопольского района (село Кольчугино), когда мы встретились. Её письмо-рассуждение с передовой образовательного фронта о том, как преподаётся английский язык, конечно, дошло до адресата. Председатель Госсовета Крыма Владимир Константинов внимательно прочитал изложенные факты и даже процитировал на расширенном заседании профильного Комитета Госдумы РФ.

«…учебник действительно максимально вводит обучающихся в культуру и традиции Великобритании, — написала автор. — Выглядит так, будто он обучает не иностранному английскому языку, а родному… Другими словами, не адаптирует ни культурную, ни языковую составляющие под российского ребёнка… Сейчас, когда мы говорим о Великом русском слове, нельзя молчать о том, что английская культура захватывает нас и наших детей изнутри самой школы» («КИ», № 92 от 28 мая 2022 г.).

Е. Брижань.К учителям принято обращаться по имени-отчеству — согласно деловому этикету в русской культуре. Я решила не отступать от правил. Елена Юрьевна обстоятельно и толково говорила о том, что её волнует: о школе, духовных ценностях, добрых переменах, которые все мы ждём, — предложила, что называется, руководство к действию. Кажется, всё просто и понятно. И тем не менее… Нам ли не знать: понимать мало — надо делать.

— Моё первое образование — философское. Специальность — философская антропология, философия культуры, — начала Елена Юрьевна. — Защитила кандидатскую, работала ассистентом на кафедре КФУ, проводила семинары у студентов. А потом прошла переквалификацию и начала преподавать в школе. Нужен был учитель английского (на тот
момент занималась иностранным языком с детьми своих друзей). И сразу попала в другой мир, где всё иначе — постоянно надо спешить, терпеть, преодолевать и этому учить детей. Урок — 45 минут (мизер по сравнению с вузовскими парами), а сколько требуется вложить: не просто объяснить ёмко и дозированно, но и повторить, закрепить, проверить. Если бы ещё дети были одинаковыми! Ведь для всех одни и те же задания, цели, задачи.

Как говорят, было бы легко, если бы не было так сложно. Детские способности и возможности, амбиции и желания — вот с чем приходится иметь дело. Не работаем — служим. Такое ощущение, что профессия круглосуточная. Для нас, педагогов, школа — это воздух, которым дышим, жизнь, которую живём, сны, которые снятся. К тому же быть учителем — это не значит тридцать лет и три года сидеть на одном стуле, надо развиваться, идти в ногу со временем, быть чем-то вроде связующего элемента между информационным потоком и учеником. Когда Владимир Андреевич сделал своё смелое предложение по поводу английского языка — отказаться от его изучения (это промелькнуло в прессе), сразу решила написать письмо. Постоянно слежу за его активной деятельностью и вообще за всем, что происходит в Крыму, в стране, на полях специальной военной операции, слушаю известных журналистов. Мир меняется каждый день. На неделю выпадешь — и теряешь нить. Фестиваль «Великое русское слово», который прошёл недавно, — вообще особое событие, культурный феномен. Говорю вам как специалист по философии культуры. Сама участвовала в нём в 2015 году — возила ребят на выступление в Музей истории г. Симферополя. Тогда впервые увидела Владимира Андреевича. С какой теплотой он смотрел на деток! Причём не наигранно, не на публику. Зрителей там вообще не было. Только школьники в народных костюмах и абсолютно неизвестный педагог. Сразу поняла: этот человек действительно заботится обо всём и обо всех.

Почему нам навязывают чужую культуру, чужие традиции?— Возвращаясь к письму, хочу спросить: вы сказали — «наболело», стало быть, уже давно начали анализировать программу и учебники по своему предмету?

— Понимание приходило постепенно. Во-первых, материал даётся в непомерно большом объёме, а во-вторых, задания рассчитаны исключительно на англоязычных детей. Например, в учебнике второго класса на первой странице написано «Спой песенку!» и размещён большой текст. Это как? Можно прочесть, послушать, но не спеть! Или вот: в упражнении требуется вставить предлоги. Рассчитано на то, что проблем с пониманием у школьников не существует. А они есть! Учимся читать по транскрипции, используя таблицу, которую я сама разработала. Правда, в конце учебника имеются грамматический справочник, словарь — и на том спасибо. С третьего класса все вопросы и задания — только на английском, учителю во время урока тоже не рекомендовано переходить на русский. Но возможно ли? Конечно, нарушаю инструкцию — каждую фразу перевожу. Должны же быть понимание в глазах детей, обратная связь. Нам сказали: «Другого учебника нет, ищите плюсы в этом». Ищем. Родители тоже не в силах помочь. Что же получается? Учим, учим английский — в школе, вузе, репетиторов нанимаем и всё равно не знаем. Практики нет — и языка не будет. Как я говорю, экзамен может сдать только тот ребёнок, который на лето ездит к бабушке в Лондон.

— Кажется, Алексей Толстой сказал: «Язык — это душа нации».

— Верно. И вот этот эксперимент по замене души, то есть языка, провалился. Наша культура его не принимает. По многим причинам, начиная с произношения. В английском звуки мягче, окончания невнятные. Говорю ученикам: «сделайте» улыбку (американская улыбка — это вот оно! Там так разговаривают, а не потому, что чему-то рады). Представьте, вы пришли к стоматологу и после укола не чувствуете губ, вообще не можете ими шевелить. Растягиваем уголки и в этот момент начинаем разговаривать, используя жевательные мышцы, щёки. Перестроить речевой аппарат так же сложно, как и заставить мозг думать по-другому. Сопротивляется душа, сопротивляется тело. К тому же возникает вопрос: зачем системе образования России культура, традиции Великобритании? В учебники английского помещено нечто странное, не имеющее к нашей культуре никакого отношения — тексты с сомнительным содержанием. Мы читаем, например, о том, что кто-то куда-то пошёл, увидел человека и понял, что тот десять лет назад умер, или, как по замку бродит привидение. Постоянная связь с потусторонним миром — в порядке вещей. Из светлого, доброго, вечного — только помощь бездомным людям и животным. Вроде неплохо, но с какой стороны посмотреть... В одиннадцатом классе изучаем тему «Ты и улица», которая подводит к мысли: любой может стать бездомным, даже ты. Всё на грани какого-то шизофренического дискурса! И я должна объяснять это детям? Разбираем огромный рассказ о бомжах. И не про то, что мы, условно говоря, соберём их в каком-то храме и накормим. Нет, просто узнаём, как они живут на улице. Подростки, мне кажется, вообще ничего не понимают. Так, может, в самом деле, нужно оставить только то, против чего наша культура не протестует, а остальное убрать? Пусть составлением учебников занимаются специалисты, работающие с детьми. Если власти примут решение отменить английский, мы без него однозначно проживём, менее образованными наши ученики не станут. Правда, возникнет другая проблема — останется без работы большая армия преподавателей. Три часа в неделю — с пятого по одиннадцатый классы, два часа — со второго по четвёртый. К тому же каждый класс делится на две группы. Но ведь можно переучиться! К тому же есть внеурочная деятельность, кружки. Кто захочет, будет ходить. Там я уже смогу преподавать, как считаю нужным, а не как предписано. Разумеется, решение будет принимать руководство: оставить один час, два либо совсем убрать. А пока учебник английского в два раза толще, чем «Русский язык». Зачем учить родную речь? Мы же и так на ней разговариваем...

На выставке в Музее истории г. Симферополя (2015 г.). Е. Брижань — крайняя справа.

— Елена Юрьевна, а что, по-вашему, следует добавить в школьное образование?

— Наверное, классические уроки труда, которые были в советское время. В девяностые годы девочки осваивали домоводство, кулинарию, шитьё, мальчики — азы ремесленных работ, конкретно в нашей школе — тракторное дело. Потом всё развалилось. Сегодня появился предмет «Технологии». Никто не трудится, все какие-то технологии изучают. На уроках пишут, пишут… А руками когда работать будем? Детям нужны мастерские: столярные, слесарные, с токарными, фрезеровальными, сверлильными станками, швейные машинки, оборудованные кухни. Всё это должно входить в содержание современных программ. Ребёнок учится в школе одиннадцать лет. Спрашивается, чему? Что он умеет, выходя в большую жизнь? А мы насаждаем английский, да ещё в каком объёме! Вот, к примеру, ученик живёт в сельской местности. Его родители держат свиней и хорошо зарабатывают. Они специалисты, без которых общество не выживет. Их ребёнок знает, чем свинюшку накормить, как её содержать. И он тоже уже специалист. Мама и папа всему научили — в жизни не пропадёт. И вот этого подростка, у которого куча энергии, забот и хлопот, надо посадить за парту и сказать: «Читай текст о привидениях и уличной жизни! Не хочешь, не понимаешь, значит ты — двоечник»? Многие ребята (и в городе, и в сельской местности) определяются с профессией раньше, чем заканчивают школу. Немало таких, кто по верхам знает литературу, еле-еле английский, однако увлекается физикой, радиотехникой. Это их призвание. Я вообще не понимаю, зачем стремиться к тому, чтобы наши дипломы где-то котировались. Странная идея: обучать, вкладывать средства, а потом распахнуть дверь: «Все — на выход, летите, голуби, летите!». Нет уж, извините! Это наша страна и наши дипломы! Надо сесть и подумать: что мы хотим от системы образования? Какие у нас цели и задачи? Кого планируем вырастить? А то всем всё понятно, что ничего непонятно.

— Такой разговор, безусловно, должен быть при активном участии учителей.

— Причём желательно опытных, обычных, простых людей, кому никогда не давали слова. У нас так сложилось: учитель во всём виноват и постоянно унижен. И вопрос даже не в зарплате. Он за всё отвечает, всем должен, но ничего не может сделать. Нет рычагов влияния. Не человек — сплошное оптимистичное мировоззрение, без которого долго не продержишься. Система образования делает из учителей рабов. С какой, думаете, целью? Наверное, чтобы они вырастили такое же поколение — с порабощённым сознанием.

— Вся надежда на ветер перемен!

— В системе образования тоже требуется своя спецоперация, которая изменит расстановку сил. Наверное, пора пересмотреть программы, учебники и по другим предметам. Уверена, там свои «мины замедленного действия». Когда-то, ещё до «Крымской весны», в начальном школьном звене был предмет «Я и Украина». Сегодня похожий урок называется «Окружающий мир». А почему бы не назвать его «Я и Россия»? Чувствуете разницу? Если мы говорим о русских просторах — то это наши ЛЮБИМЫЕ просторы, если о Байкале — это наш ЛЮБИМЫЙ Байкал. Надо произносить правильные слова на уроках. У нас в школе после линейки звучит песня Олега Газманова: «Россия, Россия — в этом слове огонь и сила…». Ученики идут, поют, пританцовывают. Все улыбаются. Пусть дети больше радуются вместо того, чтобы «вагонами» изучать английский, читать сухие учебники. Давайте же, наконец, что-то менять, трансформировать. И приглашайте к обсуждению нас, учителей!

Беседовала Елена ЗОРИНА.

Фото Валентина ГУСЕВА и из личного архива Елены Брижань.

• < Назад
• Вперёд >