Пусть не гаснет старый маяк

Подробности

Категория: Статьи

Опубликовано 30.09.2016 10:45

Просмотров: 2863

Его сияние видно за 15 морских миль (более 27 километров).

«СЕДОЙ ЛУЧ»

В середине января 1922 года Константин Паустовский, 30-летний репортер, мастер русской словесности, умеющий словами «рисовать» пейзажи, отправился из Одессы на Кавказ. Это было начало его «Броска на юг».

Остов затонувшего судна до сих пор напоминает, насколько опасно пренебрегать сигналами маяка.

В пути старый теплоход «Димитрий» попал в сильнейший шторм. Пронизывающий ледяной норд-ост поднимал на дыбы огромные волны, которые захлестывали палубу судна. Обшивка не выдержала их тяжелых ударов, и образовалась течь. Поступающую в трюм воду едва успевали откачивать. Писатель вместе с командой и пассажирами пережил несколько страшных моментов. Был уверен, «штормяга» достигал одиннадцати баллов. Вот что он пишет в одноименной новелле в «Книге жизни. Время больших ожиданий»: «Я стоял перед штормом лицом к лицу — жалкая, теряющая последнее тепло человеческая пылинка, — а он гремел, нес стремительные, железного цвета валы, рушил их в темные бездны, швырял в набухшее небо извержения брызг и холодного пара, накатывался тысячетонными холмами, рвал воздух и лепил с размаху в лицо липкой пеной». 

«Димитрий» еле выстоял под натиском ураганного ветра и огромных свинцовых волн. Уже глубокой ночью корабль вошел в спасительную бухту Караджи близ Тарханкута. Зимой она очень удобна для укрытия от бурь. Поднявшись на палубу, Паустовский увидел яркий огонь Тарханкутского маяка, который «обвел седым лучом бурлящее море и погас до новой вспышки». 

Мореплаватели считали берега в этом месте коварными. Море из-за столкновения теплых и холодных течений неспокойно бурлило. Оно отличалось неравномерными глубинами. Мыс Тарханкут был каменистый, с обширными отмелями и отдельными подводными камнями. Более чем на милю от берега в перспективу уходила гранитная гряда с малыми глубинами. Из-за частых бурь и кораблекрушений моряки окрестили Тарханкут «Чертовым мысом».

Опасный для судоходства район и сейчас не прощает ошибок капитанам. Виктор Ермоленко, начальник Тарханкутского маяка, рассказал, как 27 декабря 2010 года сухогруз типа «река-море», шедший из Николаева, получив штормовое предупреждение, решил укрыться в Караджинской бухте, как когда-то это сделал теплоход «Дмитрий», но, проигнорировав сигналы, при развороте налетел на камни. До сих пор напротив маяка из-под воды возвышается остов судна, напоминая всем, насколько опасно пренебрегать световыми и навигационными сигналами «лоцмана моряков». А Тарханкутский маяк вот уже два века подряд из ночи в ночь в любую погоду оберегает суда и мореплавателей, указывая им дорогу в кромешной тьме.

СВЕТ КАМЕННОЙ СВЕЧИ

Виктор Ермоленко объясняет: сегодня маячникам уже нет необходимости присутствовать в башне.

Сейчас ярко-белое сияние каменной свечи видно за 15 морских миль (более 27 километров). Каждые шесть минут автоматическая система подает отличительный позывной. На лампе установлены светочувствительные элементы, которые включаются автоматически, как только солнце скрывается за горизонтом. Вблизи башни с середины прошлого века работают радионавигационные станции «Марс-75» и «Брас» и радиолокационный маяк-ответчик «Редут». 

А в начале XIX века на маяке нужно было постоянно поддерживать настоящий огонь. Вахтенные ночь напролет следили, чтобы все 13 ламп с рефлекторами горели одинаково ярко. Рядом был шкаф с запасными горелками и ламповыми стеклами. Виктор Ермоленко уточнил: прежде лампы заправляли рыбьим жиром. За год его сжигали более 60 пудов. Но зимой рыбий жир быстро густел, и вахтенный на нижнем этаже башни всю ночь подогревал его в камине, а вахтенный наверху (в маячной комнате) топил голландскую печь, чтобы не дать рыбьему жиру остыть. Позже, в 80-х годах XIX века, от рыбьего жира отказались и перешли на нефтяное масло — петролеум. Но из-за его плохого качества фитили быстро нагорали и маяк приходилось дважды за ночь тушить на 15—20 минут, чтобы убрать копоть. Но в штормовую погоду это было рискованно для судов в море. Предполагают, по этой причине возле Тарханкута погибла императорская яхта «Ливадия». 

В 1862 году на Тарханкуте, рассказывает Виктор Ермоленко, установили самый мощный на Черном море диоптрический светооптический аппарат и перевели объект на проблесковый режим работы. Уже в начале прошлого века перешли на керосинокалильное освещение. Это позволило увеличить дальность видимости маячного огня до 17 миль. 

— Хлопотное это оказалось дело, — объясняет В. Ермоленко, — вахтенным нужно было постоянно контролировать свечение калильной сетки, а утром очищать от копоти подогреватель и керосиноиспаритель с форсункой. Позже здесь установили еще телеграфную и метеорологическую станции, поэтому маячники принимали и передавали на проходящие корабли телеграммы, наблюдали за погодой и еще по просьбе орнитологов отслеживали миграцию морских и речных птиц. 

ПОДВИГ КАРАДЖИНСКИХ МАЛЬЧИШЕК

Павел Гузенко отлично помнит, как 13-летним мальчишкой спас маяк от взрыва.

Историки полагают, название мыса, на котором расположен Тарханкутский маяк, происходит от тюркских слов «тархан» и «кут», что в переводе означает «угол, свободный от податей». Здесь когда-то обитали мусульманские духовные лица — ходжалыки, имевшие специальные охранные грамоты — тарханы, освобождавшие их от уплаты налогов. Название бухты связано с землями — карадже, на которых в древние времена жили язычники. В историческом очерке ветерана гидрографической службы Виктора Гвозденко читаем: «На карте, составленной в 1775 году лейтенантом П. В. Пустошиным, есть название «Тархан кут». <...> Но в документах о деятельности адмирала Ушакова в 1789—1791 гг. есть упоминание, что на 

Тархановом Куте был маяк». Предположительно, огромный камень, поставленный на краю мыса для дневного ориентирования судов. К началу XIX века командование Черноморского флота ратовало за строительство маяка на «Чертовом мысе». В 1812-м определили место и через год утвердили проект маячной башни. 25 июля 1816 года строительство окончили. Но лишь в 1817-м маяк оборудовали и он вступил в строй. 

Удивительно, но башня сохранилась практически в первозданном виде до наших дней, и это несмотря на то, что пережила несколько войн. Выстояла в Крымской войне, правда, тогда маяк перевели на особый режим работы, а при подходе неприятельской эскадры — вовсе потушили. Не пострадала она и во время революции, гражданской войны, хотя частично имущество башни разграбили и многое пришлось восстанавливать заново. Во время Великой Отечественной стратегический объект уцелел благодаря смелости местных мальчишек. После оккупации фашистами Евпатории всю аппаратуру демонтировали и спрятали, а маячники отправились защищать Севастополь. 

Заняв Тарханкут, немцы сожгли маячный городок, а на башне устроили наблюдательный пост. Когда началось освобождение Крыма в апреле 1944-го, фашисты спешно покидали полуостров. Всюду, в том числе и на маяке, они быстро грузили на машины имущество, боеприпасы, провизию, а все, что не могли забрать, — подрывали. За их действиями следили местные мальчишки. Один из них — Павел Гузенко, ныне житель Оленевки. 

— Мы малолетними пацанами все время тайком приходили в маячный городок, наблюдали. Детское любопытство не давало покоя. Мне было 13 лет, а моему брату Василию — 15, с нами были еще трое мальчишек, — рассказывал он нам. — Спрятались в заброшенном здании, наблюдая через выбитые снарядами дырки в стенах за происходящим в городке. Немцы грузили на машины свои пожитки и снаряды. Потом двое из них бросились тянуть из башни к морю бикфордов шнур и запалили его, а сами побежали к грузовику. Как только автомобиль скрылся из виду, мы стремглав кинулись к горящему шнуру и стали бить его камнями и железными прутьями, пока не погасили. Потом побежали в башню. А там под трапом и внутри нее все было забито противотанковыми минами в круглых металлических коробках. Если бы фитиль не погас, все взлетело бы на воздух. Рядом было помещение, заполненное патронами. Немцы его запалили, и патроны взрывались. Но мы не боялись, бегали под «огнем». Затем обошли всю территорию городка, чтобы удостовериться, что маяку больше ничто не угрожает. Полезли наверх и в башне обнаружили кота. Вызволили его из «плена». Оставались там дежурить до позднего вечера. Рано утром снова побежали на маяк, обошли территорию и убедились, что все в порядке. А на следующий день в село пришли наши. 

В прошлом году Павла Иосифовича Гузенко наградили Почетной грамотой совета ветеранов Гидрографической службы Черноморского флота РФ за участие в спасении башни Тарханкутского маяка от подрыва в 1944 году и вручили ему памятный знак «200 лет маячной службы». 

ДВЕСТИ ЛЕТ НА СТРАЖЕ

Сергей Кулаков рассказал: «Раньше путь кораблям указывал огонь, сегодня — миниатюрная галогенная лампочка».

Высота каменной свечи, выложенной из белого инкерманского камня, — тридцать семь метров. Издалека она похожа на огромный космический корабль, готовый отправиться в путешествие к звездам. В ней шесть этажей и несколько ярусов окон. 

Старую деревянную дверь башни нам открывает инженер Сергей Кулаков. 35 лет он работает на маяке, и нам посчастливилось удостовериться, насколько предан своему делу. 

Переступив порог, оказываешься в круглом цилиндрическом помещении. Толщина стен у основания — больше двух метров, а наверху — всего метр. Внутри — пустой колодец. Когда-то по нему скользил груз, приводивший в действие ртутный вращательный механизм, подобный часам с гирями и маятником. Этот тяжелый металлический 250-килограммовый брусок медленно опускался на тросе с высоты.

— Два раза в сутки подтягивали тяжелейшие гири, — рассказывает С. Кулаков, — осветительный аппарат был установлен на кольцевом поплавке, погруженном в круглую ванну, заполненную ртутью, обеспечивающей скольжение. Сколько в эту ванну помещалось ядовитого вещества, не знаю, но старожилы рассказывали: маячники выносили его ведрами. 

Чтобы добраться до сердца маяка, необходимо преодолеть 142 чугунные ступени винтовой лестницы, которые упираются в дверь маячной комнаты. Сейчас здесь все на реконструкции. Рабочие штукатурят стены, приводят в порядок башню внутри и снаружи. Поэтому всюду много пыли. А вообще обычно мы поддерживаем идеальную чистоту, говорит Сергей Николаевич, даже персонал, когда поднимался в маячную комнату, надевал бахилы. За чистотой лампы следят ежедневно, каждую неделю делают плановую генеральную уборку. На стенах маячной комнаты до сих пор сохранилась обшивка из красного дерева, которой их обили в 1862 году. 

Но мы стремимся еще выше. Узкая металлическая лестница ведет к фонарному сооружению. В центре просторной светлой комнаты, полностью застекленной, стоит колба. Раньше ее линза была хрустальной, сейчас это — обыкновенное стекло, внутри которого миниатюрная галогенная лампочка 150 ватт на 220 вольт, проинформировал С. Кулаков. Уже нет необходимости постоянного присутствия смотрителя на башне. С 1959-го она управляется автоматически. Маяк оборудован специальной светооптической системой «Акватайм». Она включается сразу после наступления вечерних сумерек и выключается с восходом солнца. Правда, светит не так ярко, как раньше, сетует Сергей Кулаков, поэтому ее заменят. Основную систему свечения дублирует небольшой фонарь, который в случае аварии на главном светильнике будет излучать свет вместо него. Но за 35 лет работы С. Кулакова на маяке такого никогда не было. Даже когда прошлой осенью украинскими радикалами были взорваны опоры электропередачи, маяк исправно указывал путь кораблям. 

ЗЕЛЕНЫЙ ОАЗИС

Среди выжженных степей Тарханкута маячный городок — словно изумрудный оазис.

С небольшого балкончика башни открывается потрясающий вид на море и маячный городок. Среди выжженных летним солнцем бесплодных степей Тарханкута он выглядит оазисом. Зелень деревьев, аккуратные домики, чистые ухоженные улочки. Трудом нескольких поколений маячников территория городка все время облагораживалась. Сегодня здесь живут 20 семей, среди которых бывшие и нынешние работники. 

Недавно представители командования Черноморского флота РФ и Гидрографической службы Минобороны РФ, а также Госсовета и Совмина РК вручили лучшим работникам и ветеранам маячной службы награды и грамоты. Открыли мемориальную доску с именами всех смотрителей маяка. За два столетия их было 27. 

Перевожу взгляд на ворота городка. Удивительно, но с 37-метровой высоты отчетливо виден выложенный на асфальте компас, от которого лучами исходят стрелы румбов. При въезде на маяк стоит памятный знак, где указано, что парк на пустынном берегу основан в честь 150-летия гидрографии и ВМФ. А картушку компаса в середине 70-х годов прошлого века выложил начальник маяка — капитан 1-го ранга в отставке Ю. Иванов. 

Глядя на бескрайнее изумрудное море, нежные накаты волн на каменистый берег, трудно поверить, что в этих местах бывают суровые северные ветры и ураганы, а море, такое ласковое сегодня, — беспощадным к мореплавателям. 

Пока мы любовались красотами Западного побережья, солнце постепенно клонилось к закату, и маяк начал оживать. Он служит 200 лет людям, помнит многие трагические события истории страны. Но, как и 200 лет назад, продолжает указывать путь и оберегать от опасности проходящие мимо корабли. 

Светлана МАКАРЕНКО.
Фото автора.

• < Назад
• Вперёд >