Церковный художник Сергей Томилов: «Даже когда роспись окончена, часть моего сердца остается в храме»

Подробности

Категория: Статьи

Опубликовано 07.02.2017 12:20

Просмотров: 1792

С. Томилов: «Без молитвы труд художника невозможен».

Художник Сергей Томилов живет и работает в Санкт-Петербурге. Но когда настоятель храма Всех Крымских святых отец Александр попросил его приехать в Симферополь расписать стены и своды в новой обители, не смог отказать. Церковь появилась на территории концлагеря в бывшем совхозе «Красный» (с. Мирное Симферопольского района). Здесь приняли мученическую смерть тысячи жертв фашизма. Как не обозначить кровавое это место? Как на особом языке не превратить его в символ жертвенности и страдания?

— Я постоянно держал в голове, что расписываю храм-памятник — важную составляющую мемориального комплекса, — рассказывает о «муках творчества» Сергей. — Старался как можно деликатнее обращаться с задумками архитектора. Обратил внимание, он отразил трагическую тему лаконичными средствами: строгими геометрическими формами строений комплекса, минимализмом в подборе цвета. Получился простой, аскетичный храм в армяно-грузинском стиле. Я решил продолжить линию и привнес минимализм и простоту в интерьер, расписал его в византийском стиле, который, на мой взгляд, как нельзя лучше подошел в данной ситуации.

— Мне кажется, писать иконы и фрески для церквей очень непросто. Меня бы постоянно одолевали сомнения — той ли дорогой иду, соблюдаю ли каноны? Вот и известный иконовед Леонид Успенский предостерегал: «В иконе Церковь видит не какой-либо один аспект православного вероучения, а выражение православия в его целом». Представляете, какая ответственность ложится на плечи художника? 

— Наша ответственность состоит в том, чтобы явить образ Божий в иконах во всей полноте. Но речь идет и об авторском почерке, ведь в иконе ярко отражаются личность иконописца, его внутреннее состояние. Церковное искусство — это когда ты пишешь то же, что было написано до тебя, но от себя самого, изнутри себя. Вы правы, здесь не должно быть отхода от канона. Именно он на протяжении тысячелетий не давал иконе превратиться, скажем, в портрет. А импровизация может выражаться в подборе цветов, новых формах, композиции.

Роспись храма выполнена в византийском стиле.

— Помните, как впервые взяли в руки кисть, карандаш?

— Я рисовал c детского сада и то, что буду художником, понял еще тогда. А вот о росписи храмов и помыслить не мог. После окончания школы учился в Челябинском художественном училище, затем поступил в Красноярский художественный институт. Жил творчеством. Писал портреты на заказ, организовывал выставки. Судьба забросила в Ярославль и именно там понял — делаю что-то не то, не так, нет радости, удовлетворения. В это время я расписывал храм, и Господь словно помог — наставил, успокоил. Я начал писать аналойные иконы. Хорошо помню первую — великомученика Дмитрия Солунского. 

Церковная живопись требует определенных навыков. Постоянно самосовершенствовался, и через некоторое время стал расписывать иконостасы, а уже c 2000 года сосредоточился на росписи храмовых стен. Чем это для меня интересно? Разными стилями написания, задачами. Да и в процессе работы многое меняется, есть свобода, но в то же время нет неорганизованности. Не делаю, что хочу, но все же расширяю горизонты. Каждый раз подчиняю себя пространству конкретного храма, это трудно, но в то же время и интересно. Сейчас, слава Богу, за плечами уже больше десяти расписанных храмов. География обширная: Челябинск, Ярославль, Санкт-Петербург, Нижний Новгород, Ямал… 

— Как стать хорошим мастером? Что вдохновляет?

— Нужно не только отлично знать художественную сторону дела, но и быть христианином. Я подробно знакомлюсь с библейским событием, которое хочу изобразить, с жизнью и особенностями христианского подвига святого. Прочитав литературу, проникаешься, вдохновляешься, и тогда, помолившись, приступаешь к работе. Без молитвы труд церковного художника невозможен, ведь самое главное — связь c Богом, вера в него. Далее, во все надо вкладывать душу, без этого роспись получается «плоская», безжизненная. А мне важно, чтобы впоследствии между верующим и изображением святого протянулась незримая нить. 

— Светский и храмовый художник — «оперы» разные?

— Я бы повторил то, о чем уже упоминал, — уровень ответственности совершенно иной, не перед заказчиками, а перед Богом. Поэтому настрой другой, отдача совершенно другая. Все, что делаешь, происходит по воле Божией, иногда даже каким-то чудесным образом. Да и цели изначально разные. Когда ты работаешь к выставке, на заказ, — это одно. Здесь же люди более благодарны. Ну и, конечно, не могу не отметить, что большое удовлетворение вызывает то, что часть тебя остается в храме.

Дмитрий ЛИЦОВ.
Фото автора.

• < Назад
• Вперёд >