В век нынешний про век минувший

Категория: Искусство
Опубликовано 10.01.2020 11:21
Просмотров: 458

В таком порыве армия хотела усадить на царский трон КонстантинаВ таком порыве армия хотела усадить на царский трон КонстантинаВ кинотеатрах Симферополя показали фильм А. Кравчука «Союз спасения»

Похоже, грандиозные кинопремьеры накануне новогодних праздников в России становятся традицией. В конце прошлого декаб­ря анонсировался фильм «Т-34», в конце этого — широко разрекламированный проект под названием «Союз спасения» — о восстании декабристов на Сенатской площади Петербурга 14 декабря 1825 года.

Скажу сразу, выбор времени изначально показался крайне неудачным. Кинематографический фокус наведён на одну из самых трагических страниц в истории России. В предновогодье же обыватель сосредоточен на содержимом праздничного стола, ленив и не настроен на серьёзные размышления. Возможно, поэтому зал в одном из симферопольских кинотеатров чихал, хрустел попкорном, попискивал возящимися в ногах дошколятами, от которых возгласы экзальтированного Муравьёва-Апостола «Первейшее дело нашей совести, чести нашей — освобождение крестьян от ига крепостничества!» отлетали, как горох от стенки.

Невольные параллели

Зрители моего поколения, конечно, держали в памяти гениальную картину Владимира Мотыля «Звезда пленительного счастья». А ещё — параграф из учебника истории за 7-й класс. А ещё — статью вождя мирового пролетариата под названием «Памяти Герцена», в которой декабристы будили опального создателя журнала «Колокол». Акценты в советское время расставлялись железобетонные (не сдвинешь). Борьба с царизмом и крепостничеством выдавалась за первый шаг к светлому коммунистическому будущему России. Террорист и убийца Каховский, кровожадный и психически не очень адекватный полковник Пестель, поэт не второго и даже не третьего плана Рылеев ставились в ряд выдающихся сынов Отечества. А Николай I, шеф жандармов Бенкендорф, герой войны 1812 года Милорадович были воплощением зла. И так легко, так шёлково жилось среди чётко выстроенных декораций! И так сладко было получать на экзамене по истории пятёрки за отбарабаненный по теме текст лекций университетского преподавателя.

Помню, в первый раз я очень неглубоко нырнула в «декабристские дебри», когда побывала в Доме культуры МГУ на творческой встрече с Натальей Бондарчук, много и вдохновенно рассказывавшей о работе над ролью Марии Волконской. Со страниц старого пособия на меня посмотрела дородная тётка с усами и тройным подбородком. Я с ужасом прочла её имя — Екатерина Ивановна Лаваль-Трубецкая (та самая, которую у Мотыля так трепетно сыграла Ирина Купченко). Перелистав несколько глав, вызнала подробности абсолютно не романтичной истории любви французской модистки Полины Гёбль и аристократа, кавалергарда Ивана Анненкова, в ссылке опустившегося алкоголика, лупившего Прасковью Егоровну (так мадемуазель Полин именовали в русском варианте) смертным боем. В Нерчинске, неподалёку от суровой Читы, этот изнеженный южный цветок родил ему 18 детей, семеро из которых выжили.

Не раздобыть надёжной славы, покуда кровь не пролилась?Не раздобыть надёжной славы, покуда кровь не пролилась?

А далее профессор Милица Нечкина чуть «подправляла» школьный учебник, впрочем, не нарушая очерченного идеологического русла. Некоторые декабристы были героями войны 1812 года либо детьми героев. Они получили блестящее парижское образование, впитали либеральные идеи. Слова «равенство, братство, свобода» были для них не пустым звуком. Вернувшись в свои имения, они ужаснулись, увидев, что в основе их богатства и благополучия лежит рабский труд крепостных. На домашних ужинах, куда приглашались владельцы соседних усадеб, начались опасные разговоры о реформах, прогнившем царизме, социальной революции, коррумпированности чиновников, несовершенстве системы и продажной церкви. А затем снежный ком начал обрастать «плотью» — Южное общество, Северное общество, радикализм Пестеля, умеренность Трубецкого. В дискуссии втягивался цвет российской аристократии. Заметьте, ни один из полемистов не дал вольную ни одному из своих многочисленных крепостных. По-прежнему по утрам жабо из кружев и завязки на панталонах им расправлял камердинер. Паштет из гусиной печёнки за завтраком подавал лакей. Лошадьми правил кучер. Но в намерениях когда-нибудь придумать такую модель устройства общества, что вся чёрная работа будет выполняться как-то сама собой, выстроятся чистые, просторные дома, столы станут ломиться от снеди, а шкафы — от одежды, выучатся и заговорят по-французски крестьянские дети, они, кажется, были вполне искренни. И это обстоятельство до сих пор лично меня заставляет относиться к ним с нежной симпатией.

Вопросы, ответы на которые давно дала история

Я разделяю недоумение части зрителей, почему именно сейчас мало кому известный режиссёр Андрей Кравчук взялся за декабрь 1825-го. Дата не круглая, да и в постсоветское время по декабризму защищены несколько серьёзных докторских диссертаций, в которых расставлены альтернативные советским точки над «i». Сказать, что тема всколыхнула в обществе патриотические чувства или пробудила интерес к истории первой четверти XIX века, тоже нельзя. Достаточно почитать отклики в социальных сетях. Я посмотрела интервью с А. Кравчуком на одном из федеральных телеканалов. Очень традиционное с обязательным лейтмотивом, мол, мы не хотели разжёвывать материал и подавать блюдо зрителю в готовом виде. Пусть каждый делает выводы сам.

Е. Лаваль-ТрубецкаяЕ. Лаваль-ТрубецкаяВозможно, я покажусь ретроградом, но такие слова звучат тогда, когда у автора нет чётких оценок, концепции, своего видения события. Он сваливает в кучу факты, прописанные сценаристом диалоги, сцены, кажущиеся ему малоизвестными (что и произошло в «Союзе спасения»), и в этой каше должны барахтаться отнюдь не доктора наук, а вполне рядовые повара, слесари, кассиры, водители троллейбусов, вечерком заглянувшие в кинотеатр. В СССР кино было абсолютно идеологизировано. Разве, посмотрев «Балладу о солдате» или «Три тополя на Плющихе», вы не чувствовали режиссёрской руки, морали, узкими коридорами которой он вас вёл, компромиссов, на которые шёл большой художник, чтобы полунамёком донести главное? И выросли поколения вполне приличных людей. Сейчас воспитание книгой, песней, кинематографом, театром считается «советским атавизмом». И в новогодние каникулы коронованный мэтр российской эстрады Игорь Николаев на всех каналах предлагает положенные на музыку стихи собственного сочинения:

Я вспоминаю эту ночь,

Когда никто не мог помочь,

И эти звуки тишины,

И ощущение вины.

Обыватель прочтёт — вроде бы вполне гладко! Но вдумайтесь в смысл, и вы непременно взгрустнёте по «советскому атавизму».

Вернёмся в кинозал. Не знаю, вольно или невольно, но А. Кравчук «Союзом спасения» «разбудил» нашу либеральную медийную тусовку. И вот уже на «Эхе Москвы» журналист Андрей Минкин ищет сходство между «днём нынешним и днём минувшим». В его интерпретации (авторы ведь хотели свободы трактовок), в фильме проведены чёткие параллели между состоянием власти в начинающуюся николаевскую эпоху и нынешнюю путинскую, когда нет диалога между российской элитой и узким кругом людей, входящих в кремлёвскую верхушку. Не мудрено, что социальная активность «прогрессивных умов», не находя цивилизованного выхода, выплёскивается на Болотную площадь. И так будет продолжаться, а поскольку «революции без крови не бывает», вся ответственность ляжет на «действующий режим». Ему вторит оппозиционный писатель Виктор Шендерович (куда же без него?). Он напоминает фразу, сказанную Рылееву Трубецким: «Безумцы меняют мир!». И утверждает, что Кремль за безумцев выдаёт нормальных людей, поскольку боится конкуренции и всячески подавляет свободу мысли и слова. Так или иначе, либеральный лагерь продолжает «звать Русь к топору». Чем всё это заканчивается, хорошо известно.

П. ГёбльП. ГёбльВ «Звезде» В. Мотыля политические диалоги и вся линия восстания обозначены пунктиром, а педалирован гимн светлой и жертвенной любви. Была она такой или нет в действительности — не нашего ума дело. Посмотрев «Звезду», хочется жить, думать и гордиться тем, что в твоих жилах течёт русская кровь. В «Союзе спасения» акцент сделан на том, что власть априори чужеродна народу. По крайней мере я так почувствовала. И в этом плане сценарий ведёт в никуда. В дворцовых залах за шампанским и рябчиком так приятно рассуждать о торжестве справедливости! Но катализировать эволюционный путь развития революционным — значит втягивать в кровавый водоворот сотни тысяч жертв и превращать колосящиеся поля в пустыни. Эту формулу опробовали на себе сотни стран. Наступать на те же грабли в ХХI веке глупо и безответственно.

Вместо эпилога

Новогодние каникулы во времена моего детства, конечно, превращались в сплошной культпоход в кино. Родителям на семейные посиделки у ёлки тогда давался всего один день — 1 января. 2-го они возвращались в свои цеха, к операционным столам и в бухгалтерии. А мы, ребятня, предоставленная себе на целых 10 дней, жадно впитывали по двадцатому разу прокручиваемые приключения неуловимых, ахи-вздохи дамы с заниженной социальной ответственностью, которую афиши почему-то обзывали «маркизой ангелов», и, конечно, козни коварного Фантомаса, так легко оставлявшего в дураках комиссара Жюва.

Впрочем, были и другие фильмы — например, «Зимнее утро», совершенно сегодня забытое (конечно, несправедливо), прекрасно экранизированная короткометражка «Чук и Гек» или замечательная картина с юным Виктором Переваловым «Я вас любил». Выбрать было из чего. Репертуарные плакаты кинотеатров печатались убористым шрифтом. Мощная советская кинематографическая машина выдавала на-гора более 400 новинок в год. Сейчас об этом помнят уже старожилы. Вот почему редкие кинопремьеры всегда в центре внимания, и «Союз» не стал исключением..

В первые дни января на Первом канале устроили обсуждение кинопремьеры. Пришли игравшие у Мотыля Ивана Анненкова Игорь Костолевский и императора Николая I Василий Ливанов. Из Варшавы приехала «мадемуазель Полин» Эва Шикульска. А напротив них сидели Рылеев, Каховский, Бестужев-Рюмин, Муравьёв-Апостол свежего разлива. Молодёжь немножко дерзила, на что ядовитый Ливанов ответил цитированием любимой фразы своего отца, великого Бориса Ливанова, насчёт того, что «молодость хороша только в телятине». «Это крутые парни, которые говорят реальные вещи», — начал рассказ о сыгранных героях исполнитель роли князя Сергея Трубецкого — актёр театра им. Е. Вахтангова Максим Матвеев. Из чего можно сделать вывод, что ни материал, ни эпоха, ни эстетика не коснулись сердца нынешних юных служителей Мельпомены. Скорее всего, и фильм не станет явлением. Будет прилежно сниматься с полки раз в пять лет, но исключительно из расчёта «не пропадать же добру».

Ирина ИВАНЧЕНКО 

 
 
Нравится