Владимир КОНСТАНТИНОВ: «Мы зависим от рынка, а ведём себя так, словно деньги падают с неба»

Подробности

Категория: Госсовет

Опубликовано 02.06.2020 10:25

Просмотров: 978

Говорили о запуске экономики, курортного сезона и большой политикеЗвонящие в редакцию крымчане — пенсионеры, бюджетники, предприниматели самым трудным испытанием называют не пандемию, а неизвестность. Из-за неё не могут планировать жизнь, бизнес-проекты, волнуются за перевод детей на дистанционку и ухудшение качества преподавания. Не знают, удастся ли оздоровить семью в курортный сезон. Очень не хотят переходить на почасовой график подачи воды в квартиры.

Кто может ответить на злободневные вопросы? Только те, у кого есть механизмы решения. Вот почему «Крымские известия» напросились на интервью к Председателю Государственного Совета РК Владимиру
КОНСТАНТИНОВУ. В его руках в толстый жгут сплетается столько нитей, что за какую ни потянешь — каждая важна. Все болевые точки, конечно, обсудить не удалось, но Владимир Андреевич пообещал сделать такие беседы регулярными. А начали мы, конечно, с самого актуального — того, о чём Карл Маркс сказал «Бытие определяет сознание».

— В первую очередь, конечно, хочется поговорить об экономике. Предприятия, торговые центры, объекты сферы услуг, общепит на долгие два месяца закрыли на замок. Тысячи людей остались без работы и теперь растеряны. Есть чем их подбодрить, успокоить?

— Не каждый понимает, что произошло. Одни отличаюся чрезмерным оптимизмом, другие впали в уныние, а истина, как это обычно бывает, где-то посередине. Я полагаю, настоящую оценку можно будет вывести осенью. Сегодня даже те, кто управляет бизнесом, владельцы, менеджеры не вполне ориентируются. Не потому, что они плохие управленцы, а потому, что много неизвестных факторов. Например, ключевой вопрос, который задают сейчас в деловых кругах, звучит так: куда делся сбыт, почему нет спроса? Восстановится всё это или нет? И ответа вам никто не даст. Нет точной модели. Пока не полетят самолёты, потребляющие ГСМ, нефть, не поедут поезда, люди не начнут перемещаться между регионами, надеяться не на что. В новом веке мы стали стремительно двигаться. Вспоминаю детство. Я из Крыма разве что пару раз в Киев ездил, а так — исключительно к бабушке в деревню, и всё. А сейчас если пару недель никуда не выбираюсь за пределы Крыма, складывается ощущение, что всё главное происходит без тебя. А поездки — это траты, экономика. Вся планета так живёт. Посмотрите, сколько крымчан оказалось за границей во время официального объявления режима пандемии!

— Да, верно, жаловались, что санкции связывают нам руки, визы не открывают, а на самом деле выяснилось, не очень-то и связывают.

Владельцы клубничных плантаций не прогадали...— Тысячи в разъездах, что неплохо! И пока статус-кво не восстановится, хорошего ждать нечего. Отсюда и следует делать вывод о сроках, перспективах выхода из пандемии.

— Но мы же переживаем не первый кризис. Случались и в 1998-м, и в 2008-м, и в 2014-м.

— Да, опыт есть. Но можно ли его применять к нынешней ситуации? Разве отчасти. Прошлые кризисы были секторальными — в финансах, строительстве, чём-то ещё. Они хоронили под обломками предприятия. Однако для остальных обыденность продолжалась. А нынешний кризис — фронтальный. В чём его опасность? Он влияет на ментальность людей. Такой, как прежде, жизнь за окном уже не будет никогда. Это напоминает человека, испачкавшего одежду. Придётся переодеваться. Всё будет другое. Что-то мы утратим напрочь, безвозвратно. Можно рыдать — ничего не поменяется. Что-то люди не будут покупать, хоть тресни. Куда-то перестанут ходить. Зато родится то, чего вчера не было. В любом кризисе есть одна сильная сторона — он даёт возможности, и порой там, где люди не предполагали.

Приведу пример. Строительная отрасль Крыма в 2008 году потеряла около 10 тысяч специалистов. Восстановились ли эти рабочие места? Нет. Люди ушли навсегда. Куда? Я их встречал уже в период своего спикерства. Приехал в сельскохозяйственный регион, в полях работают крепкие мужики в комбинезонах, на которых написано… «КОНСОЛЬ». Спрашиваю: «Откуда форма?». Они смеются, мол, мы у вас когда-то работали, а теперь ушли сюда. Никогда не мог подумать, что возможны такие трансформации. Но люди хотят выжить, ищут работу недалеко от дома. Случилась «Крымская весна». На стройки пришли большие федеральные деньги. Вернули мы мастеров с полей? Нет. К нам завезли их с материка.

— Выходит, новый Крым будет создаваться чужими руками?

— Выходит, так. Свои есть, но их мало. Они не потянут новые объёмы. Разделяю мнение экспертов о скорой кончине крупных торговых центров. Онлайн-торговля в России за два последних месяца выросла на 30%. Это хороший тренд. Все туда кинулись. Строятся склады, нанимаются рабочие, IT-инженеры для разработки компьютерных программ. На мой взгляд, наступает эра небольших магазинов возле дома, от которых в своё время ушли, потому что понравились огромные ТЦ за городом. Ещё раз подчеркну — рынок изменит поведенческую модель людей. Как? Осень покажет. Но однозначно вести себя станут осторожнее, поняв, насколько мы уязвимы.

— Был когда-то у нас вице-премьер, нашедший в Ялте 60 тысяч граждан, скажем так, пребывавших вне экономики. Они не стояли на учёте в центре занятости, но в то же время нигде не работали. Губернатор Севастополя недавно заявил, что в этом городе таких примерно 10 тысяч. Сейчас мы ждём скачка безработицы. Курортный сезон пройдёт явно в усечённом виде. Соответственно люди, жившие за счёт туристов, останутся без доходов. Что с ними будет? Возможны ли законодательные решения от Госсовета РК по облегчению их участи?

...а вот молочники — в убытке— Ещё раз подчеркну — не все осознали, что удар произошёл. Многим кажется, всё ещё вернётся на круги своя. Мне это напоминает канву фильма «Титаник». Пробоина в трюме уже ширится, корабль тонет, а на верхней палубе дамы в бриллиантах едят омаров, звучит музыка. Осознание придёт осенью, когда закончатся запасы, деньги. А апрельский удар в это время никуда не денется. Но если люди поймут его губительность сегодня, можно раньше скорректировать свои планы.

Все смотрят телевизор, видят в нём довольно уверенно выступающую власть, которая анонсирует меры поддержки. Никто не задумывается, откуда на это берутся деньги? Всех приучили к мысли о нефтяном и газовом фонтане, на него вся надежда. Управленцы на местах не интересуются, сколько в селе рабочих мест, предприятий. Все уповают на Центр. Но такая схема не заточена на экономику. Она не формирует культ человека-созидателя материальных ценностей, из-за чего он у нас всегда в хвосте, а не на передовой. И в этом беда! Изменим отношение к нему — будут и другие подвижки, причём быстро.

Те, кто принимает законы, не хотят делать резких движений, осторожничают, надеясь, что всё восстановится. Нет, прежнего не будет никогда. У нас много нерыночного. Зависим от рынка, а ведём себя так, словно деньги падают с неба. Мне это напоминает жизнь американских индейцев в резервации. Мы не живём экономикой, не думаем, не совершенствуемся в этом плане, из-за чего во многих вещах остаёмся архаичными. Частные бизнес-проекты у нас воспринимаются как диковинка, зато государственные приветствуются широко и с размахом. Никто не задумывается, насколько они затратные.

Например, безработица. В США действует такая модель. Если американец увольняется, он в ту же секунду регистрируется на бирже труда. Автоматически. И ему тут же начисляется пособие по безработице. Он не выброшен на обочину жизни, защищён. Такова реакция в рыночной экономике. А у нас? Попробуйте получить пособие по безработице и узнаете, как мы не адаптированы к этой истории. Почему процедура увольнения должна быть простой? Если предприятие тонет, оно тянет за собой всех. Вспомните 90-е годы. Я встречался с уволенными в тот период многотысячными коллективами. Мне говорили: «А у нас за три года не выплачена зарплата. Отдайте нам её». Такими кривыми-косыми взаимоотношениями были повязаны экономика и общество. Это и не смерть, и не жизнь, непонятный гибрид. Как жить, выпускать продукцию? Это не рыночный подход. Поэтому сложно подсчитать число безработных в Крыму. Если соотноситься со службой занятости, безработица прогрессирует, но не критично. Зато у нас есть другой не учитываемый фактор — скрытой безработицы (приведённая вами ялтинская ситуация из этого ряда). Он слабо оценен, неоднороден. В нём есть частично занятые, самозанятые и просто бездельники. Я пытался бороться с таким явлением ещё в украинский период. Насчитал цифру в 200 тысяч и готов был её обосновать. Это не прямая безработица. К примеру, селянин говорил мне, что не прочь устроиться на работу. При этом он жил без неё много лет. За счёт чего? Выращивал живность в сарае, овощи в огороде. Изредка находил временную подработку. Вообще не работающих я насчитал 60 тысяч. В основном в городах и в основном среди молодёжи. Ей говорили: «Есть место маляра». «Нет, маляром я не пойду, — упиралась она. — Дайте прохладный офис». Эксперты же наставляли, если у вас есть вакансии, а люди на них не идут, значит, безработица в регионе отсутствует. И сейчас в кризис в грузчики тоже никто наниматься не хочет. Этим мы отличаемся от Запада. Тамошний обыватель готов на что угодно, потому что если ты остался без денег, тебе помочь некому. У нас всё-таки социальное государство и социальный народ, стараются помогать обездоленным.

— Какие вызовы встают перед социальным государством?

Самостоятельно строительство не вытянет экономику. Оно скорее её индикатор, а не локомотив— Упадёт сбыт, пострадает курортная сфера, но не фатально. Задача власти — максимально её сохранить, не дать впасть в процедуру банкротства. Почему? Она у нас сложная и по времени может растянуться на годы. То есть предприятие и к следующему сезону, и через сезон не способно будет принять отдыхающих. Клиенты есть, а в доме отдыха всё запутано — хозяин в долгах, счета заморожены, старого инвестора нет, а новый не придёт, и кашу эту не переварить, проще бросить. Вот это самое опасное. Задача власти — не довести до этого, не утопить бизнес в годах разбирательств. Из хорошего же отмечу то, что ментально люди не откажутся от отдыха на море. Солнце, витамины, йод — дома ты это ничем не заменишь. Ради интереса я посмотрел статистику солнечных дней в российских регионах. У нас — 300, и такого нет даже приблизительно ни у кого. Природа, море — наши нефть, газ. Они способны вытащить нашу экономику до полного восстановления. Меры поддержки в эту отрасль я буду приветствовать, потому что вижу её перспективы. Плюс колоссальные шансы появились у регионального туризма. Приезд гостей из других субъектов очень важен. Иностранец к нам не поедет, страшась застрять в аэропортах. Международные рейсы, думаю, будут ограничивать. От этого пострадают Москва, Петербург, Нижний Новгород, построившие элитные гостиницы, заточенные на интернациональные проекты. У нас такой угрозы нет.

— А система общественного питания, рестораны?

— Прежних объёмов ждать бесполезно. Их хозяевам надо искать другие формы работы. Кому-то придётся откатиться на годы назад. Если кто помнит, Крым, Симферополь довольно трудно приходили к традиции общаться за ужином или обедом в ресторанах. В столице работало всего-то две точки. Даже когда что-то оживилось, нельзя сказать, что это был серьёзный бизнес. А в последние годы всё пошло в рост. На каждом метре — кафе, траттория, пиццерия. Дело это не особо рентабельное. Я разговаривал со многими рестораторами. За несколько лет большинство едва добралось до маленькой рентабельности. Но сейчас и это будет отброшено. Надо изменить тактику. Отказываться от аренды, нацеливаться на доставку. На своих площадях, может, что-то и есть смысл организовывать, но с арендой прогоришь.

— У нас же есть целые гастрономические, винные фестивали.

— А как в пандемию проводить массовые культурные мероприятия? Не получится. А на них выстроена целая индустрия.

— Владимир Андреевич, переживаем за сельское хозяйство. Особенно за переработчиков. Детсады, школы молоко, творог, сметану не потребляют. Налицо перепроизводство, о котором прежде мы читали разве что в учебнике политэкономии капитализма. 20% зерновых чувствуют себя неплохо, а 80 — и так, и сяк. А ведь ещё недавно мы называли АПК прорывной отраслью. Что с ней будет?

— Надо бороться за крымского производителя и то, что удалось наладить за минувшие 6 лет. Если утратим, на животноводство уйдут десятилетия. Подчеркну ещё раз — это наши люди, они поддерживали и двигали «Крымскую весну», с оптимизмом смотрели в будущее. У них всё шло и нельзя допустить их разочарования. Вы упомянули молочников. Если нет спроса, логично задаваться вопросом — куда девать молоко? Ладно, крупные фермы — у них есть службы сбыта. А что делать бабушке в деревне, которая сдавала литры от бурёнки и этим жила? Вот такие в первую очередь пустят коров под нож. В 90-е мы уже наблюдали гибель отрасли. Порвались производственные цепочки, животноводство не устояло. Сейчас важно сохранить цепочки, и здесь все средства хороши — дотации, субсидии, льготные кредиты от государства, прямые деньги, кривые — всё сгодится. Восстанавливать будет дороже. Я был недавно в Севастополе. Там французский инвестор построил завод по производству монолитных блоков. И в нём уже склады. Новый завод не работал ни одного дня, попал в эти жернова, так и не открылся. Я был на нём — всё роботизировано, игрушка, а не предприятие. Погиб в зародыше. И такие вещи будут происходить.

Трендом нынешнего высокого сезона станут вот такие изолированные друг от друга коттеджи в приморских посёлках— Открытие курортного сезона декларируют Испания, Италия, Словения, Сербия и так далее. Однако реально никто не открылся. Что ждёт наши санатории, дома отдыха, гостиницы? К чему готовиться? И сразу оговорюсь, что предложенные Роспотребнадзором санитарные нормы изначально не выполнимы. Бизнес предупреждает, если придётся селить одного человека в номер и кормить одного за столиком, расстояние между лежаками вычерчивать в два метра — это будут бриллиантовые путёвки.

— Конкретной даты старта высокого сезона на полуострове вам не назовёт никто, потому что её нет. Крым разделился на две части. Владельцы турбизнеса звонят, кричат: «Караул, заработков нет, спасайте, давайте всё открывать». Благополучные же бюджетники не соглашаются, мол, давайте никого не пускать и удерживать параметры инфицирования на прежнем безопасном уровне. Как их помирить? Моё мнение — надо открываться. Затяжка в этом вопросе приведёт к тому, что делать это будет некому. Хотя иллюзий насчёт того, что к нам повалят толпы, тоже не надо строить. Людей серьёзно напугали. Все боятся попасть в обсерватор. Каким образом? Ты приехал отдыхать, а сосед по номеру оказался заражённым коронавирусом. Вместо отпуска на пляже придётся сидеть в душном номере. Этот страх будет определяющим и будет мешать выбору. Поедут люди, уверенные в себе и своих возможностях. Их не так много.
ВЦИОМ вообще даёт цифру в 6%.

— Что-то слишком мало.

— Не витайте в облаках. Так и будет. Ограничения Роспотребнадзора реально выполнить невозможно, да и специалистов таких нет. Сложности подобного уровня могут вообще обрезать крылья.

— А вот вроде бы обсуждается дата старта курортного сезона — 15 июня.

— 15 июня мы приблизимся к пониманию, когда сможем открыться. Я бы так сказал. Но и более поздние сроки отвергать нельзя — июль, даже август, всё неплохо. У нас и осенью, и зимой туристы бывают. Жизнь летом не заканчивается.

— Нет ответа на вопрос, что делать с гостями, которые ломанут к нам через аэропорт. Мы здесь боремся за каждого здорового крымчанина, держим людей по домам. Вдруг в пансионате появился очаг. Закрываем его. А наутро узнаём о новом очаге в другом пансионате. Через три дня придётся Крым блокировать.

— По моему мнению, нам надо учиться жить с вирусом. Всё, он есть, он с нами и никуда не денется. Даже если сработает плохой сценарий, о котором вы сказали, придётся делать зону, чистить её и опять открываться для туристов. Альтернативы курортному бизнесу у нас нет.

— В «КИ» на днях вышли ваши комментарии под названием «Сколько буду жить — столько строить, потому что это созидание». Я подумала, почему мы флагманом называем курортную отрасль? А что, если сделать ставку на строительство? Доберёмся, наконец, до старого города, изменим облик Крыма. И в свою орбиту оно втягивает 6—7 смежных направлений экономики.

— Строительство в экономике — важный фактор. Но есть двигатель, в него добавляют пару деталей, и мощность увеличивается. Эта калька накладывается и на строительство. Если сформирована экономика, то при правильном планировании оно даст дополнительный плюс. Но никогда самостоятельно не будет прорывным направлением. Где вы возьмёте деньги на него? Из двух источников — государственных или частных (банков, например). Чтобы человек пошёл в банк, он должен иметь имущество, устойчивое положение. Я рассматриваю строительство скорее как не локомотив, а индикатор экономики. Если оно растёт, значит, всё хорошо. Оно даёт мультипликативный эффект, когда рубль обрастает ещё семью. У нас отлично работают государственные программы. Плюс? Плюс! Деньги вливаются в регион, крутятся в обороте — в зарплате, транспорте, проживании, питании. Однако переоценивать возможности отрасли нельзя. Это не базовый хребет экономики. Наши приоритеты — курорты и сельское хозяйство.

— Накануне лета нашу читательскую аудиторию беспокоит ситуация с водой. Год был засушливым. Симферопольское водохранилище превратилось в озерцо. Не планируется ли подача воды по графику?

— Может такое быть. Я долгие годы жил в Симферополе на улице Залесской. Всё время с вёдрами. В 2 часа ночи караулишь воду, набираешь ванную, чтобы стирать, купать детей. Так прожили жизнь многие поколения. Исключать ничего нельзя. Другое дело, что нам нужно всерьёз заняться программой водного обустройства и подойти к ней взвешенно. Не надеяться на дожди, а применять новые технологии. Ну вот потребляем мы воду. Моем посуду. Но она же не исчезает, а уходит в канализацию. Если её очищать, ровно в том же количестве она опять поступит в трубы. Вторичное потребление сразу избавляет нас от застарелой проблемы. Да, такая переналадка требует денег, но решение-то есть. Надо менять систему водоснабжения. Она смонтирована в советские годы. Сейчас всё другое, технологичное, с меньшими затратами. Можно применить мировые практики. Мы как-то больше давили на социалку — садики, школы, больницы. Но для Крыма вода — случай особый. Кстати, до 70% её теряется из-за вконец изношенных труб. Нужна программа стоимостью миллиардов в 10. На первый взгляд, очень много, но их можно распределить на 10 лет. В перспективе исчезнут потери воды, наладится водоснабжение.

К тому же у нас не решён вопрос переброски водных потоков внутри Крыма, когда излишки в одном регионе компенсируют дефицит в другом. В это тоже надо вкладывать деньги. Плюс технологии. Нам кажется, если из крана течёт вода, то и беспокоиться не о чем. Нет. Есть проблемы с сельским хозяйством. Если мы хотим иметь его таким, как на Кубани, надо позаботиться о воде для полива. И это тоже можно сделать. Проекты есть.

— А возобновление поставок из Украины по Северо-Крымскому каналу возможно?

— Меня крайне раздражают такие разговоры. Вместо того чтобы заниматься реальными проблемами, мы заводим пустые дискуссии. Помню, когда в Херсоне повалили столбы электропередачи и устроили нам энергоблокаду, мне позвонила какая-то женщина и очень нервно спросила, правда ли, что мы ведём переговоры о покупке электроэнергии на Украине. Потом перешла на крик, мол, не смейте этого делать, они убили наших беркутовцев, нас ехали уничтожать, мы лучше умрём, но из рук нелюдей брать ничего не будем. Даже со ссылкой на эмоции позиция крымчан понятна. И потом, в техническом, инженерном плане канал устарел, эксплуатировать его нельзя. И где гарантии, что националисты не отравят воду? С аморальной властью ничего общего у нас быть не может. Когда в Киеве принимали решение посадить крымчан на сухой паёк, разве думали о наших родильных домах, больницах, стариках, живущих на верхних этажах? Им было на нас наплевать. У нацистов такие советники, что замыслят любое злодейство. Рисковать жизнью крымчан мы с Сергеем Аксёновым никогда не будем.  

— Недавно крымчане выступали в ООН. Российское представительство обеспечило им такую возможность. В очередной раз прозвучало приглашение к зарубежным участникам дискуссии приехать в Крым и убедиться в искренности нашего выбора. Как вы думаете, приедут?

— Помню наш наивный романтизм первого периода после «Крымской весны», когда мы принимали здесь и французов, и итальянцев, и немцев, и норвежцев. Сейчас мы этого не делаем. Надоело обращаться в международные институции, где нас не слышат. Мир живёт в другой реальности. Никто не избирал Хуана Гуайдо президентом Венесуэлы. А в США его признали немедленно. О чём это говорит? Что бы ты ни делал, это не влияет на принятие решений. Как тепло крымчане встречали иностранцев! И что? Как простым людям им всё здесь понравилось. Но официальная политика их государств кроится по иным лекалам. Хотят приехать? Пожалуйста! Но это ничего не изменит. Пандемия сняла Крым с мировой повестки дня, что хорошо. Может быть, о нас забудут, и так быстрее произойдёт неформальное признание республики.

Беседовала Ирина ИВАНЧЕНКО

Фото Валентина ГУСЕВА.

• < Назад
• Вперёд >