Владимир КОНСТАНТИНОВ: «Россия сняла с нас унижение. Появились президент, страна, величие — то, чего на Украине никогда не было»

Подробности

Категория: Председатель Госсовета

Опубликовано 29.12.2021 11:40

Просмотров: 1225

Как бы ни был занят, В. Константинов никогда не отказывает известинцам в обстоятельном итоговом разговоре.Эксклюзивное интервью Председателя Государственного Совета РК главному редактору «Крымских известий»

Каждый год делает нас другими. Не только в отчётах о собранном урожае и построенных детских садах, но и в мыслях, концепциях, взглядах, видении. Проанализировать такие перемены непросто. Именно поэтому накануне Новогодья мы всегда напрашиваемся на разговор к первому лицу. Председатель Государственного Совета РК Владимир КОНСТАНТИНОВ в силу своего статуса видит больше. Как бы ни был занят, никогда не отказывает известинцам в общении. Не изменил традиции и на этот раз. Беседа с нашим главредом длилась полтора часа. Успели поговорить о русском человеке, предпочитающем сильную власть, провокации режиссёра А. Сокурова на заседании Совета по правам человека, плохой дочери своего отца Марии Шукшиной, резонансных отставках в муниципалитетах крымских регионов, точках роста экономики и тревожном слове «война», которое всё чаще слышится в медийном пространстве.

Владимир ПУТИН — Пётр ПЕРВЫЙ наших дней

— Начну с главного политического впечатления года — победы команды «единороссов» с Народной программой. Ни одна партия не предлагала вариант формирования её «снизу», поэтому она остаётся в зоне внимания. Избиратели обозначили вполне конкретные векторы — газификация, дороги, водоснабжение, школы и детские сады. Практически сразу после выборов вы отправились в регионы, чтобы присмотреть за её стартом. Что можете сказать? Не ошиблись? Даёт ли она точки роста — человеку, экономике, обществу, государству?

— Не отвечу на эти вопросы, если не обращусь к региональным особенностям. Крымчане — уникальный народ. Никуда не переезжая, мы прошли через три страны. Выросли и состоялись в Советском Союзе, любили его и не желали зла. Да, хотели улучшений, критиковали дефицит товаров. А он вдруг рухнул. Почему? В критический момент у власти оказался М. Горбачёв — слабый человек. Затеял реформы, толкнул корабль, но не справился с управлением. По злой иронии судьбы одновременно на сцену вышел разрушитель Б. Ельцин — как раз сильный, но деструктивный персонаж. Этот исторический рок погубил страну.

В 90-х годах мы оказались на Украине, прошли этот этап, искали себя в разных партиях — сначала русскоязычных, потом пытались понять, что такое современная политическая Украина. В начале 2000-х идеологии, повода зацепиться за что-то не было. Даже таких крайностей, как национализм и русофобия. Вёлся поиск, но ничего интересного, мобилизующего, конструктивного не подвернулось.

Потом пришёл нацизм — до ужаса живучий, как любая экстремистская идеология. Она примитивна и из-за этого удобна к восприятию. После появилась Партия регионов, имевшая ярко выраженную русскоязычную направленность, ориентированная на Россию, восстановление и прочие красивые слова. Она объединила общество. Но закончилось это трагедией. Похоронили прежнюю Украину, поубивали людей, ничего не получилось. Поэтому этот проект тоже со знаком минус.

Пройдя через «Крымскую весну», мы вошли в Российскую Федерацию, и «Единая Россия», сплотившая нас, стала определяющей силой. Не для всех. Доля скептиков, которым всегда надо оппонировать, осталась. Их сомнения уходят корнями в историю, которую я фрагментарно воспроизвёл. Они говорят: «Ах, всё равно всё закончится плохо, будет так, да не так, опять вы делаете то, да не то». Неверие в себя после развала СССР благополучно дожило до наших дней. При этом внятных объяснений нигилизму не услышишь.

Власть всегда должна находиться в живом диалоге с людьми.У нас в России есть склонность к централизации, сильной руке. Это наша ментальность, которую невозможно обмануть. Все попытки поиска двух, трёх центров тяжести в 90-е годы, как в США, например, проваливались. Мы — не американцы. У нас если две партии у власти, получится Украина, развалят всё. Так устроены наши мозги. Наш код таков: мобилизация — вокруг лидера, идея — это лидер, лидер олицетворяет идею, за ним идёт народ. «Единая Россия» — идеологическая база, формирующая по сути президентство Путина. Он — Пётр Первый нашего времени. Ему удалось собрать страну, дать ей смыслы. И, самое важное, он избавил россиян от комплекса неполноценности, который присутствовал в нашем народе после гибели Союза. Когда я видел несчастных своих соотечественников в Европе торгующими водкой и пластмассовыми цветами, очень переживал. Представители страны-победительницы побирались по европейским рынкам. Их сгоняли в отстойники, чтобы проверить документы и поклажу, как какой-то скот. Это очень резало по сердцу. Я человек — воспитанный патриотом, вырос в семье учителя. Для меня всё это было крайне болезненно. И когда мы стали частью России, унижение ушло, потому что появились президент, страна, величие — то, чего на Украине никогда не было.

— Не все так думают, Владимир Андреевич. Буквально оглушило выступление Александра Сокурова на заседании Совета по правам человека. «Федерацию русских всё больше не любят, давайте отпустим всех, кто не хочет с нами жить в одном государстве». Какой-то бред!

— Я слушал его выступление и думал, откуда в интеллигентном человеке столько глупости? Что значит — отпустить не желающих с нами жить? В своё время Ельцин призвал республики СССР брать столько суверенитета, сколько осилите. К чему это привело? К братоубийственной войне. Как можно легко швыряться государственными скрепами? Россия — что, сокуровская страна, это он добывал единство потом и кровью? Что же тогда распоряжается тем, что ему не принадлежит? Как видите, опасность подстерегает нас в самой России. Поэтому борьба за единство продолжается. Бдительности не теряем. Восхищён достойным ответом Путина. Он очень сильный политик и объединиться вокруг него не зазорно.

— Не уйти бы далеко от Народной программы!

— Уже возвращаемся. Она отражает усилия, пожелания людей и в Крым зашла неплохо. Кто хотел, донёс и положил на бумагу свои мысли. Кто-то находится под таким впечатлением от больших перемен, что понимает — и без его мнения всё будет сделано. Кто-то частит — мы и то, и это хотим. Диалог получился. Сейчас началась реализация, и я вижу, что Народная программа — не формальная бумага. Опасность для «единороссов» вижу в одном. Мы должны наполнять живой работой инициативы, которые поступают иногда сверху, иногда снизу. Живая работа, сосредоточенная вокруг мощного лидера, — залог политического успеха. Для нашего народа этого достаточно.

Ну вот мы смотрим на другие партии. Ничего плохого не хочу сказать, но что они могут дать людям? Ничего. В лучшем случае — поговорить. Однако это не то, что нужно человеку. У них нет ресурсов, они не у власти, нет рычагов лоббирования. В России иная политическая система, и нет смысла адаптировать её под европейскую. Она моментально превратится в проблему. То, что работает на Западе, у нас мёртворождённое дитя. В Киеве, посмотрите, кланы. У кого деньги, тот и будет иметь партию, — как склад, как завод. Что это такое? Вот Украина. Там нет ни власти, ни лидера. Разве людям там хорошо, разве они, как ангелы, на розовых крыльях летают? Нет. Там ворох проблем. С ними невозможно ни к кому достучаться. Всем всё по барабану. Все работают в рамках выборных технологий. А это что такое? Раздать подачки перед выборами и потом всё забыть. В итоге — происходит деградация общества, страны — до невозможных пределов, до людоедства, когда сосед съедает соседа. Вот почему живая ткань должна наполнять наши дела, чтобы мы не прятались за президентом, мол, есть лидер, он должен мне в селе лавочку поставить. Это не так. Наполнение содержанием каждого проекта — гарантия консолидации нашего общества.

Порой человек, успешный в бизнесе, терпит неудачу в госуправлении

— Народная программа мультипликативна в том смысле, что меняет и общество, и власть. Сейчас как никогда нужна связка республиканского центра с органами местного само-управления. И этот диалог есть. Но одновременно в минувшем году мы пережили череду отставок в руководстве муниципальных образований Феодосия, Евпатория, Белогорск, теперь вот Саки. С чем это связано?

— Мы не скрываем — кадровые проблемы в Крыму стоят остро. Попробую объяснить их как человек, который здесь вырос и состоялся.

Кадровой работой власть не занималась долгие годы. Кто входит в состав руководителей? По большей части люди советской эпохи. Этот кадровый запас исчерпывает себя, что естественно. На средний уровень мы ставим людей, сформировавшихся в 2000-х, новое поколение. Вопрос — какую они проходили школу? Наше поколение — да, взрослело в период развитых промышленности, экономики и политической системы. Были лифты — сначала человека брали на производство, потом переводили на партийную работу, потом опять на производство, потом на партийную выше уровнем. И это была потрясающая закалка. К моменту, когда кандидат становился генеральным директором крупного завода, он уже несколько раз был инструктором райкома, горкома, отлично знал местное самоуправление, как всё организовано, и одновременно производство. Это были очень образованные, органичные специалисты с большой буквы. Я до сих пор ими восторгаюсь.

А вот рыночная экономика создала узкую специализацию и узких директоров. Посмотрите на наши кадровые неудачи, когда мы берём людей из бизнеса. Казалось бы, выдвиженец прошёл все ступени, от сохи. А у него узкое направление. Он знает один сегмент. Шаг в сторону — плывёт. Начинает применять стратегию, которая приносила ему успех в бизнесе, а в общественных отношениях она не срабатывает. И эти риски оказались не меньшими, как если бы мы брали человека, вообще не имеющего базы. Это самая серьёзная проблема.

— А у нас в Крыму есть ещё отдельное отягощение, свои особенности.

— Да, и они отличают нас от других регионов, что тоже надо иметь в виду. 2014 год стал водоразделом. От нас уехало примерно 5 тысяч человек, не принявших референдум. И это были не простые обыватели, а специалисты в разных областях, иногда очень высокие, уникальные. Уехала и политическая элита, которая к тому времени набрала опыт, знала, как устроена система управления, прожила здесь жизнь — все съехали. А к рулю управления на 90% пришли новые люди. Они — крымчане, но новые, не имеющие нужных знаний. У нас колоссальный кадровый дефицит. Наши поиски часто заходят в тупик. Кого мы ищем? Желательно крымчанина. Почему? Ничего плохого не имеем к материковым управленцам, но Крым имеет свою специфику. Её надо знать. Пока ты её поймёшь, уйдут годы. У нас нет этих лет. Если ты не знаешь, где находится Раздольненский район и чем он отличается от Джанкойского, пиши пропало, тебе работать будет намного сложнее. А задачи надо сегодня решать и даже ещё вчера. Поэтому упор делаем на местных.

А дальше — всё по списку. Из-за этой сложности узкий спектр, выбираем из не очень хорошего и плохого. Так что кадровая работа у нас далека от блестящей, даёт сбои. Плюс работать в Крыму сложно — объективно. На каждого чиновника валится огромный объём. У нас ведь и крепких руководителей много. И вот на них повисают тысячи проектов. Возьмите Минздрав, Минобраз — их мириады. Они отвлекают, отягощают. Работа в России сильно зарегулирована. Всё это вместе создаёт тяжёлый фон. Да и зарплата на рынке одна, здесь за такие же функции — на порядок ниже.

— И когда снимают с должности, все об этом говорят, моют кости. Неприятно.

— У нас гипертрофированное отношение к публичной должности. Что она есть такое? Как я к своей отношусь? Это же не награда, которая даётся тебе за что-то. Ты должен исполнять свои функции в той мере, в какой это требуется государству, республике, поселению. И чтобы все это видели. Это непросто, не то, как ты работаешь на предприятии и никто тебя не знает. И ты должен всегда быть готов расстаться с этой работой. Она не твоя — публичная, принадлежит всему Крыму. Если снимают с должности, это не должно вызывать лишних эмоций. Ну не о престолонаследии же идёт речь! Иногда человек отработал 7 лет, и вдруг вокруг раздаются возгласы: «Боже, его снимают!». Но он отпахал 7 лет. Для публичной власти это очень много! Если есть чрезмерные успехи, подтверждающие успешность, покажи. А если нечего показывать, нет поддержки людей — уходи.

— У нас обычно не приживаются руководители, не сумевшие наладить диалог с местным населением.

— Я это знаю. Люди порой готовы простить лидеру обещанный, но не построенный детский сад. Но если нет искреннего общения — ничего не выйдет. Так было в Феодосии. Опросы по партийной линии подтверждали серьёзные проблемы в этом плане. Власть не организовала коммуникацию. На это нужно время — беседовать с людьми, всех обойти. Ленятся, не хотят. Феодосия — не маленький город. Чтобы проинспектировать каждую улицу, каждый двор, уйдёт год. Но вы напитаетесь любимым городом. Будете знать каждый уголок, обрастёте активистами. А когда вы сидите в кабинете и планируете красивую жизнь — через селектор, совещание, вы выстраиваете стену между руководителем и избирателем. Когда она вырастает до вселенских размеров, её в Крыму видят все. И что делать власти? Снимаем. В основном эта причина лежит в основе кадровой рокировки.

Я приведу ещё один пример. Готовлюсь ехать в Советский район. Он сильный. В нём многое делается, впрочем, не больше, чем в других муниципалитетах, но по-другому — в хорошей коммуникации с местным населением. Кому покоряется искусство налаживания отношений, тот добивается успеха.

Чтобы закончить тему кадров, возьмём Минздрав. Там вновь сменился министр, пришёл новый. Все нас критикуют за это. Но, послушайте, очень сложно подобрать руководителя. Поверьте и моему опыту предпринимателя. Я создавал сотни разных проектов, знаю, как это сложно. Как подобрать министра, если у него сотни больниц в подчинении? А что такое больница? Это само по себе крупное предприятие. Причём непростое, там каждый человек — личность, это не завод по сборке пылесосов. С каждым надо выстроить отношения, нацелить на работу коллектив, определить алгоритм связки больницы с внешним миром — закупки технологий, лекарств, договорённостей о комплексном лечении, перемещении между отделениями. Колоссальная работа! Умножьте это на сотни больниц, вы с ума сойдёте. А тут ещё пандемия ковида. И человека, который взялся бы за всё это, найти трудно. Я вот разговаривал с новым министром. Он признался, чтобы только объехать все больницы, ему потребуется год. А собрать команду единомышленников? А двигаться в правильном коридоре тактически и стратегически? На щелчок пальцев этого не достичь. Поэтому ошибки возможны. Поиски будут вестись постоянно. Зато уж если ты стал успешным министром, тебе прямой путь в руководители высочайшего уровня — в Правительстве РФ, администрации президента, отраслевых центрах.

Люблю творчество Василия Шукшина, а с дочерью не согласен

— На днях Госдума проголосовала за базовый закон об организации публичной власти в субъектах. Он наделяет крымский парламент полномочиями контроля. Теперь вы будете определять срок пребывания на посту Главы Республики и т. д. Вы восприняли это как новогодний подарок или обременение?

— Ну почему обременение? Мы его ждали, голосовали за такие поправки в Конституцию. Я обратил бы ваше внимание на другой аспект. Посмотрите, с какой осторожностью ко всяким нововведениям относится наш президент. Он думает в первую очередь, какой будет волна, к чему это приведёт, особенно в государственном управлении. Мы с Сергеем Аксёновым много об этом говорили. Три срока у власти федералами критикуются. А вот регионы лимиты отменят, я уверен. Это не означает, что полномочия будут продлеваться автоматически и превратятся в престолонаследие. На первый план выйдет состояние дел. И ещё то, как к тебе относятся люди. Если крымчанам нужно наше правление на дальнюю перспективу, поскольку оно эффективно и создаёт стабильность, это одно. Если команда станет пробуксовывать, мы уступим место другой. Всё может быть. Это политика. Я за свою жизнь навидался в ней всякого. Вечной власти не существует. Глава Республики проводит последний за день селектор в 23 часа. Это сумасшедшая нагрузка. Не видишь семью, как растут внуки. Нет ни суббот, ни воскресений. Ну кому такое пожелаешь?

— Завершается ещё один год в режиме повышенной готовности. Для меня он парадоксален небывалыми успехами российских вирусологов и тем, что их бьют соотечественники. Я не могу объяснить себе психологию большой части российского общества, посмотревшей на вакцинацию как на урезание неких свобод и прав. Мы же не пещерные люди. До этого массово прививались.

— В России со времён Ельцина осталось сильное либеральное лобби. Оно не такое многочисленное, но очень активное, кусачее, злое. И богатое к тому же, интеллектуально мощное. В него входят персоны, которых невозможно игнорировать.

Ну вот я недавно слушал спич Марии Шукшиной. Она говорит дикие слова. Впечатление такое, что перед нами западный человек, ненавидящий Россию. Но она — дочь большого русского писателя, режиссёра, актёра. Я фанатично его люблю, был на его родине на Алтае. И таких, как я, — много. У меня хватает сил выключить телевизор, а кто-то соотносит слова Марии Шукшиной с именем её отца и думает, что за ними что-то стоит, какая-то правда. Нет её там. Позволю себе дать совет Марии — если так всё не нравится дома, собирай чемодан и поезжай в Европу! А наша задача — двигаться дальше, улучшать жизнь. Дел здесь — невпроворот.

Я 15 лет занимаюсь благоустройством посёлка Научный, в котором живу. Сначала точечно, сейчас системно. 15 лет — огромный срок. Всё я успел? Конечно, нет. И я упорно иду этим путём. Вот так и наш мир — его надо развивать.

Когда я стал руководителем, въехал в трёхэтажное здание с запахом туалета за три километра — замшелую строительную контору. Через считанные месяцы я сделал и из него современное предприятие. Один! Действовал по принципу, что завтра должно быть лучше, чем сегодня. Русский путь — он такой. Посмотрите, каким за 7 лет стал Крым! А если прибавить ещё семь? А если 20? Мы увидим контуры иного будущего. Да, и в нём нам будет чем заниматься, но мы получим иное качество. Вот куда надо идти, а не сидеть и хаять, как у нас всё плохо. В этом смысле вред наследников Ельцина колоссальный. И обозначенная вами в вопросе проблема объясняется тем, что я сказал.

На Донбассе русские стреляют в русских

В. Зеленский так и не понял, что президентство — не роль.— Перенесёмся на Украину. Куда же без неё? Слово «война» стало звучать очень часто. Мы постоянно сталкиваемся с провокациями — демаршем украинского военного катера, присутствием натовского флота и авиации в опасной близости от наших границ, агрессивной риторикой пана Зеленского. Допускаете ли вы возможность военных действий между Россией и Украиной? Неужели русский пойдёт с оружием на украинца?

— Ничего нельзя исключить. Но пока на Донбассе русские стреляют в русских. Ведь в ВСУ мобилизуют людей из восточной части Украины. Западная — в Европе, на заработках, она не хочет воевать. Я смотрел статистику, которая меня поразила. Планы по мобилизации на востоке выполняются с неплохим процентом, а на западе — 3%. То есть галичане заварили всю эту кашу, столкнули лбами людей и спрятались по кустам. На передовой воюет восток, многие солдаты не разобрались в происходящем, им запудрили мозги, поэтому, повторю, русские воюют с русскими.

Конечно, эта война братоубийственная, ничего хорошего в ней нет. Кто организовал бойню, будет проклят в истории, жизни. Порошенко, Зеленский до конца не понимают, что натворили. Думают, если они лично не стреляют по детям из снайперской винтовки, то не причастны к войне. Ещё как причастны!

Ситуация сложная, но не такая опасная с точки зрения глобального конфликта. Причин, условий для масштабной войны нет. Как в любой войне, может случиться что-то неожиданное, человеческий фактор со счетов не сбрасываем, но базы нет. Будет идти малая война, хотя она — тоже война. И для кого-то она большая. Киев много сделал, чтобы она тлела.

Поймите одно — той Украины, в которой мы когда-то жили, больше нет. Госпереворот 2014 года для политикума выскочил, как чёрт из табакерки. Была политическая система — плохая, хорошая, это уже другой разговор. Она как-то работала. Был прозападный президент. Мы его терпели. Он в Крым не приезжал. Даже детям в школе, когда говорили, мол, вот Ющенко просится в гости, они в ответ кричали: «Нет, не надо, мы его помидорами забросаем!». Установился худой мир. Ничего хорошего он нам не сулил. Сошлись на том, что не убивают, не выселяют крымчан — и ладно.

Потом пришёл президент с востока. Не такой, как выяснилось, и восточный, заигрывал с галичанами, построил им кое-что к чемпионату Европы по футболу, дороги проложил на наши крымские инвестиции — подлизывался, короче, забыв о тех, кто за него голосовал. Мог хотя бы русский язык сделать вторым государственным, что выровняло бы ситуацию, удержало страну. Не сделал. В результате произошёл переворот, который смёл всё: и консервативную антироссийскую часть западных политиков (не экстремистов), и восток. Расчистилось поле для оголтелого национализма, и стали исчезать признаки государственности. Вот почему мы сегодня не понимаем соседей. Когда говорит украинский президент, у нас складывается ощущение, что перед нами продюсер «95 квартала». За ним никого нет, нет пазлов, составляющих страну.

Но в этом я вижу и опасность. Истинный лидер нации может сказать «стоп». Зеленский — нет. Его бравирование шовинистическими лозунгами подливает масла в огонь и может спровоцировать обострение. Причём он этого даже не заметит, скажет: «Я же не давал команду».

Россия знает, понимает токсичность этой территории. Работают грамотные спецслужбы. На Украине колоссальные объёмы оружия. Запад продолжает накачивать им страну. Оно плохо контролируется, попадает в разные руки. Что нам с этим делать?

Мне рассказали об идее, которую намерены воплотить в украинском генштабе. Она базируется на некоем блицкриге. Там хотят устроить маленькую победоносную войну и выйти на границу с Россией. Обойти Луганск, Донецк, не идти в город, чтобы избежать человеческих жертв, а выйти по полям на границу и выстроить там своих пограничников. Позвать американцев, создать для Донбасса условия, когда блокируется сама жизнь. Бредовая идея! Теория уничтожения. Что им, Донбасс нужен? Нет. Этой власти не хватает успешности. Её лидеры наговорили, наобещали слишком много в 2014 году. А жить украинцы стали хуже. Мне рассказывают возвращающиеся из Украины крымчане, что там говорят: «Господи, мы хоть при Януковиче пожили!». Вот ориентир достатка и благополучия. Украина откатилась на 20 лет назад. Нужен успех. Быстрый триумф, по мнению Киева, ликвидирует пробел. И незрелый политик Зеленский на это ведётся. Кто-то ему дует в уши, мол, ты станешь украинским Александром Македонским. Американцы нас поддерживают, давай втянем их в драку.

Путин жёстко предупредил Байдена в последней беседе, что мы всё знаем о таких потугах, объяснил, что является красной линией. Думаю, Байден понял, потому что американцы сами так же действуют. Это его насторожило, ведь результатом русского ответа будет прекращение Украинского государства как такового. США включили рычаги для остановки опасных сценариев. Вот такая обстановка.

— Я обратила внимание, что Крым вообще ушёл из дискуссионной повестки в переговорах лидеров России и США.

— Потому что он уже — часть Российской Федерации, так что крымчане могут не сомневаться — мы в надёжных руках и защищены.

Мы тронули сакральную вещь и не можем её никому передать

— Но и сами должны готовиться к защите. В этом плане с большим уважением отношусь к вашим усилиям по созданию мемориального комплекса «Концлагерь «Красный». Не раз подмечала, какими серьёзными становятся лица детей, когда они приходят на экскурсию. Они иначе начинают смотреть на антитезу «война» и «мир», на Россию, на солдата, жертвующего собой в минуту крайней опасности для Родины. Спасибо вам за это!

— Мой фронтовик-отец, штурмовавший Берлин, прошёл через концлагерь. Видимо, ему было трудно и больно рассказывать об этом. Я на каком-то этапе стал сам изучать историю концлагерей. Сергей Цеков привёл меня в музей концлагеря на территории бывшего совхоза «Красный». Он был без света. Документы от сырости слежались. Но «сцепка» произошла. Этот визит и то, что зрело в моей душе, совпали. Я занялся проблемой концлагерей в Крыму, изучил в корне. И, что самое трагичное, не понял её, не нашёл ответ на вопрос, зачем надо было убивать столько людей. Немцы хотели завоевать мир, сделать людей рабами. Это можно объяснить. Древний Рим так делал. Но он не уничтожал население так бессмысленно и в таких масштабах.

— Думаю, это паранойя. Ты пробуешь вкус крови, а дальше не можешь остановиться.

— Боюсь, нормальному человеку такое понять невозможно. Убийство с немецкой пунктуальностью было доведено до совершенства. Как офицеры могли фотографироваться на фоне горы наваленных трупов? Я пересмотрел документальные кадры того периода — на Нюрнбергском процессе они не признают вины. Говорят: «Мы выполняли приказ».

Меня потряс разный подход к узникам. В концлагерях содержали англичан. Им присылали посылки, их отпускали с родственниками в город, когда те приезжали на свидание. А евреи и славяне были человеческим мусором, шли под нож.

Вот это всё породило во мне неверие в Запад. Я там много лет работал, хорошо знаю европейцев и не верю им ни на йоту. В этом контексте в совхозе «Красный» мы тронули тонкую вещь, сакральную, и уже не можем её кому-то передать и сказать: «Берите это, ведите, а мы переключимся на другие проекты». Мы переплелись, и сколько будем живы, столько будем заниматься мемориалом.

— И есть кому вас поддержать! На декабрьский приём граждан к вам пришли волонтёры. Рассказывали о помощи различным социальным группам. Я почувствовала, что ребятам не хватает общения с руководителями республики, диалога, оценки их труда. Они попросили учредить для добровольцев государственную награду, но мне показалось, не в цацке дело.

— Спасибо за этот вопрос. Волонтёрство, добровольчество — в ментальности нашего народа. Но нашим людям хочется, чтобы это было замечено, хотя добрые дела они делают для себя. Так всё устроено. Волонтёров нельзя назначать. Надо чувствовать тонкую грань между поддержкой и работой за кого-то. Поддержка нужна, а вот как только мы начинаем организовывать что-то, спускать сверху, немедленно убиваем у людей желание что-то делать.

Вот попечительские советы. Мы их возродили, приняли закон, они заработали. Не могу сказать, что на Крым обрушился шквал попечителей, но они были и есть. Значит, движение живое, надо развивать.

А нужно ли это обществу? Да. Мы говорили о славянской модели — сильном центре, вертикали власти. Но веление времени, задача сохранения государственности, цивилизации требуют органичного соединения. Когда ты хочешь сильной власти, ты её избираешь, поддерживаешь, вдохновляешь, требуешь. Тогда она гармоничная. Но если ты сильный человек, то участвуешь в общественных процессах уже не по вертикали, а по горизонтали — в попечительском, волонтёрском, патриотическом движениях. И тебя всегда видят. Так это работает. Как отладить этот механизм до совершенства? Задача для нашего поколения.

— Как вы будете отмечать новогодние праздники?

— С оптимизмом и интересом к завтрашнему дню. Всё у нас в республике будет хорошо. Наша безопасность гарантирована. Денег достаточно, с экономикой всё нормально. Проекты развиваются, динамика на взлёте. Проблемы остаются, но мы с ними справимся. Чем мне нравится следующий год? Он не будет рвать систему власти на выборный и не выборный процесс. Всё будет идти планомерно, предсказуемо. Будет меньше политики, больше практических дел. И всё это — на благо крымчан, каждому из которых я желаю здоровья, счастья и добра.

Беседовала Ирина ИВАНЧЕНКО.

Фото Игоря ОХРИМЕНКО и из открытых источников.

• < Назад
• Вперёд >